Валентайн не стоит столбом. Точнее, он как раз стоит столбом, но моментально сбрасывает карабин с плеча и вскидывает его. Но взять противника на мушку он уже не успевает – очередь Браунинга режет по ушам, словно прошивая Вуди напополам, и танкист, уже успевший навести ствол на сержанта, запрокидывается на крышу башни, пару секунд еще дергается и в итоге проваливается обратно внутрь танка.
Краем глаза Утка увидел, что мехвод тоже, словно врезавшись в невидимую стену, смешно переломился в люке, но карабина не отпустил. Последний танкист, беспомощно застрявший в дверце, вскинул руку, другой удерживая вес собственного тела, но Валентайна это не остановило. Взяв краута на прицел прямо в середину головы, он уверенным, чуть ли не строевым шагом подошел к нему, словно не был ранен, контужен и сильно вымотан. Капустник явно запаниковал, в глазу – другой заплыл от удара, видимо, о броню – отчетливо читался страх. Валентайн же подходил все ближе и ближе, и остановился только тогда, когда кончик примкнутого штык-ножа ткнулся в щеку. Теперь достаточно было только чуть-чуть надавить, чтобы сделать на лице здоровенное отверстие для художественного свиста. Немец, кажется, все понял, судорожно, со всхлипом, вздохнул и крепко зажмурил глаза.
Вуди простоял так пару-тройку секунд, тяжело дыша. Злобно проскрипел:
– Вот ты и довоевался, сука...
С трудом дотянулся до воротника танкового кителя и в один присест вытащил немца из люка, порвав ему штаны и не слабо расцарапав ногу. Огляделся. Ну разумеется, кто же должен был оказаться в нужный момент в нужном месте, как не Панда? С другой стороны медленно подходил боец из отделения Уайта. Валентайн, разумеется, не запомнил его имени, помнил только, что он какой-то мутный типок. Ну, судя по его виду, драться он умел.
Окончательно придя в себя (даже вроде слух потихоньку восстановился, и стало ясно, что бой еще далеко не кончился), Вуди начал в кой-то веки исполнять свои обязанности:
– Так, боец. Щас берешь это говно – штык-нож опять утыкается в немца, который безостановочно вращается на пятой точке и что-то бормочет – и тащишь на КП, пусть Ник с Миллсом его допросят по быстрому, надо понять, чего нам еще тут ждать. И если не дотащишь – накажу. Сам перевяжешься у доктора. Выполнять.
Панда. Берешь щас этого мудака и залегаете вон в том домике – пальцем ткнул Валентайн в сторону уже наполовину разрушенного дома. – Особо не высовывайтесь, залягте получше. Немцы не должны перейти через дорогу. Я сам щас подойду. Давай.
И прошел мимо них с повисшей рукой и карабином, направленным стволом вниз, к танку Ортиса. Было бы красиво и даже как-то литературно сказать, что он о чем-то думал, или там жалел, что краута не застрелил, но на самом деле думать Валентайну было уже нечем. Из всего мозга остались только навыки, инстинкты и цитаты из памятки командиру отделения.
Прикладом сержант постучал по лобовой броне танка, откуда тут же высунулись сразу все, пристально смотря на Вуди, как сурикаты. Валентайн поднял глаза на командира танка и начал ему на пальцах разрисовывать обстановку:
– Смотри, тут мы расчистили. Ты щас выезжаешь вот так и встаешь за подбитым панцером. Там в поле должны еще их самоходки остаться с зенитными автоматами. Надо их по-быстрому вынести и отсечь пехоту. За танком и зданиями у тебя будет прикрыт фланг, если там на западе немцы идут, то тебе угрозы не будет? Все понял?