Браун, должно быть, замечает тень негодования на лице Бейкера, но даже если и так, то ничего он на это не говорит, да и что тут скажешь? Ясно, что каждый видит лишь свою часть картины, но кто-то издалека, а кто-то стоит так близко, что изрядная примесь крови в красках бросается в глаза. Мешает ли она мыслить здраво или наоборот, протрезвляет — вопрос открытый.
С обустройством бойцов всё в порядке, чётко и по делу докладывает на первом этаже лейтенант Смит, подранок из 9-й Бронетанковой, сумевший и с одной рукой навести в штабе чистоту и порядок. Не в одиночку, впрочем, но вот схематичную карту городка, он, видимо, рисовал сам, причём в нескольких экземплярах, вот и ваш, Лейтенант Бейкер. Главные ориентиры ー центральная площадь, вот она, и церковь Святого Петра, вот тут, на северной окраине, между ними композиционная, так сказать, ось города. Вот дома, где квартируют ваши бойцы, вот госпиталь в малой духовной семинарии, а вот штаб генерала Маколиффа.
Квартиры солдат, правда, разбросаны по нескольким районам, но в общем-то всё в шаговой доступности, пять-семь минут, и все в сборе, если не заплутают, конечно. Не должны, такие же карты-схемы Смит раздал повзводно. Зато все дома ближе к окраинам, меньше риск потерять под артобстрелом сразу всех, вот судя по крайней перекличке, например, потерь не было, а и были бы, всё бы ограничилось парой бедолаг, а не целым отделением.
Для самого Бейкера готова комната здесь же, в штабе, на втором этаже, ужин Смит распорядится подать как только Лейтенант Бейкер будет готов к приёму пищи. Рагу из фасоли с мясом, в ход пошли добытые консервы. Солдаты? Уже поели. То же самое. Да, уже отдыхают. Время подъёма ー как назначите, вестовые передадут немедленно. Бронетехнику приткнули вот здесь, на окраине, в этот амбар. Танкисты решили там же по соседству заночевать, маскировку, впрочем, соблюдают, следы траков в грязи затёрли.
Он исполнителен и учтив, этот Смит с отталкивающим безразличием во взгляде и нотками искренности в голосе. В иной раз ты бы порадовался, быть может, тому, что хоть кто-то что-то делает нормально в этой сборной-подзаборной, Лейтенант, но сейчас бесстрастное отношение и отсутствие (или маскировка?) амбиций в собеседнике тебя раздражают.
Сказывается усталость. Становится немного всё равно. Где эта чёртова комната?
Ты ешь, ты пьёшь, ты падаешь на постель едва стянув с плеча куртку и не успеваешь запомнить, разделся ли до нижнего белья или нет, скинул ли сапоги, сделал ли все нужные записи во всех необходимых армейской машине бумагах.
Скорее всего, да.
Вон сколько бланков на столе. Бурые чернила въелись в кожу. Вместо подушки ー мятая снаружи под форму головы каска, словно придавленная в падении, на удивление мягкая, удобная, и совсем не нагревается от раскалённой головы. Продолжаешь о чём-то лихорадочно думать. Ты не мог что-то забыть, всё в порядке, всё в порядке.
Скрипит чья-то ручка, словно бы даже знаком размашистый почерк. Шуршит сминаемая бумага. Ты что-то забыл, ты встал дописать какой-то доклад? Не ты, но человек на тебя похожий. Старше. Чуть ниже, чуть шире. Слишком далеко, чтобы обойти письменный стол и заглянуть в лицо, но достаточно близко, чтобы посмотреть в очередное письмо через его плечо.
"...а как твои дела, сынок? Мы с матерью гордимся тобой и ждём, неважно, к Рождеству, на Новый Год, да хоть на День Благодарения. День твоего возвращения сам по себе будет особенным, будет нашим семейным праздником..."
Этот лист ждёт участь предыдущего. Человек с грязными от бурых чернил пальцами тяжело вздыхает и медленно и натужно смахивает со стола опостылевшую бумагу вместе с письменными принадлежностями. Под бумагой ー шахматная доска со странными клетками самых разных цветов и оттенков, но больше белых, зелёных и коричневых. Строятся фигуры, с одной стороны пешки с голубыми воротниками и офицеры с белыми, с другой ー рядовые в хаки, кони-танки и ладья-пушка.
Ход, другой ー знакомый человек играет сам с собой, не трогая фигуры военных, не обращая внимания на грозящего ему серией шахов офицера с лейтенантскими лычками, не слыша знакомого женского голоса откуда-то снизу.
Он погружён в запутанную деловую стратегию на своей половине доски.
Что там творится на другой, в доме, за океаном ー ему всё равно.
Тебе ー нет.