Просмотр сообщения в игре «Свинцовые снежки 2 "В осаде"»

Вопрос повисает в воздухе ー усталой чернокожей девушке непросто подбирать слова на незнакомом языке, и в конце концов она растерянно кивает, чем-то слегка смущённая. У неё руки в красных потёках и половина комнаты в развешенных на сушку бинтах, у неё выразительные глаза и покрытая бусинками капель, сбившаяся, но ещё пышная причёска, видать, недавно из-под снега.

Странно, должно быть, слышать ей просьбу о помощи от освободителя. Помогать раненым бойцам американской армии Августа начала сама, по личной инициативе, держа в душе смутную надежду на ошибку, на снисходительную улыбку военврачей, на дежурную похвалу, что выдаст незначительный характер близких боёв. Ерунда, дескать, сами справимся, а ты домой ступай, ну или вот приберись чуть, и уже молодчина. Вместо этого ー целый день ковыряет, режет и штопает раненую плоть своих сограждан-соратников молчаливый чужак-американец без минуты свободного времени на разговоры; целый день Августе поддерживать и передавать, носить и убирать, кормить и стирать. И бинтовать, бинтовать, бинтовать ー порван весь день на белые и бурые полосы, так что рябит в глазах. А теперь вот конец надежде: официальная просьба о помощи. Значит, всё плохо.

Молча присаживается собеседница на скрипящий стул, кивает ещё раз, смотря в одну точку, а потом вздрагивает и моргает часто-часто при очередном недалёком взрыве бесконечно рваной канонады, что полуслепо месит периметр обороны в каких-то милях от города.

Прорывает Августу потоком англо-французских слов, сбивчиво объясняет она, помогая себе жестами, проблемы, требующие решения. Заваленные мебелью комнаты и слабые старики-родители. Мало кроватей, но есть доски в сарае. Совсем нет медикаментов, хотя простыни найдутся. Нужно будет поработать и достать припасы, и тогда помочь с ранеными Августа Чиви готова. Вытягивается и напрягается её лицо когда она признаёт это вслух, признавая и то, что битва за Бастонь только началась, что исход этой битвы отнюдь не предопределён.

***

Инес Леклерк дама статная, высокая, Сержант Валентайн ей макушкой по шею, что, впрочем, не так уж плохо, ведь глаза-то на уровне груди. Жаль только, под зимней одеждой не разобрать её размеров, да и волосы под шапкой спрятаны, но после точёных скул, изящного тонкого подбородка и больших голубых глаз её красивого лица не хочется думать о том, что это и есть все достоинства бодрой и весёлой несмотря на врага у ворот дома швеи.

Она задорно смеётся и успевает бойко переводить бесхитростные шутки солдат своим подругам, ей удаётся никак не реагировать на отголоски перестрелок с линии обороны, её взгляд каждый раз сверкает, останавливаясь на тебе, Сержант. Человек живёт моментом, а Инес ー счастливым моментом, так радостно ей видеть результаты своих трудов при деле. Шарфы, варежки и шапки греют, и ей это видно, и улыбка сама прыгает ей на уста. Завидуешь ли, Сержант? Ты разрушитель, а не созидатель, ты помнишь результаты своих трудов совсем иными, и ты вряд ли рад даже самой этой памяти.

Инес это не отпугивает. Она рассказывает и где можно укрыться от снарядов, и где кривые улочки сливаются в ложные тупики, что не пройди до самого конца и дальнейшего прохода не увидишь, она приглашает, наконец-то смущённо потупив глаза, и к себе на ночь. Места хватит, зови и друзей, конечно, троих где-нибудь уложу.

Есть люди, суеверно шарахающиеся от запятнанных негативом войны солдат, а есть люди, суеверно же предпочитающие держать у себя в доме своего личного защитника. Кому что ближе, но отношение всё одно странное, искусственное. Вряд ли леди Леклерк видит в тебе человека, Сержант ー в глубине её глаз ты всё-таки различаешь страх, что пусть и не контролирует женщину, но вынуждает её к себе прислушиваться. И пока что ты для Инес лишь мощная дверь, крепкий замок и запасной ключ, а не Вудроу Валентайн, но как знать, не прислушиваешься ли ты сам к чему-то безразлично циничному в голове собственной?

***

Гражданские гражданскими, но к своим в момент передышки тянет не одного Лойда Диксона ー госпиталь в малой семинарии ломится от бойцов армии США, так что усталые санитары уже чуть ли не гонят прочь засидевшихся посетителей. В конце концов, к подранкам гражданские не ходят, да и зачем им? Чужие, измученные войной люди ー будь ты трижды благодарен им за первоначальное освобождение от нацизма, но сейчас картина складывается совсем иная, тут трижды задумаешься прежде чем идти, отмахиваясь от слухов об окружении, к незнакомым иностранцам с последними продуктами.

В кризисный час своих родных хочется укрыть в подвале, накормить и утешить. Чужие и языка-то не знают, хоть и пришли, и воюют, и кровью истекают, и умирают. Эта отрешённая и самим защитникам зачастую непонятная готовность к худшему пугает больше всего. Как можно верить в скорое избавление от нацистского ига, если даже американцы не знают, что происходит на фронте и прибудет ли вообще подмога... Зато вот умереть почему-то готовы! Только вот бастонцам-то что с той решимости?

Чак и правда тут. То ли повезло, то ли наоборот. Десантник стоит в коридоре темнее тучи и при виде Лойда даже бровью не поводит, погружённый в свои мысли.

ー Пойдём покурим, ー он с трудом разлепляет губы и смотрит сквозь собеседника, ー парням покой нужен, тем, кто...

Машет рукой неопределённо и отворачивается, но по крайней мере на Лойда не рычит. Хотел чужую вину загладить, Рядовой? Дерзай.

***

ー Экие вы деловые, 10-я Бронетанковая!

Охотники за танками явно расслабляются, услышав рассказ Нэша. Пока сержант усмехается и предвкушает глупую шутку, рядовой украдкой выдыхает облегчённо и через плечо оборачивается, ну чисто загулявшийся ребёнок. Время позднее, все хотят на боковую, но дело есть дело, да и далёкие выстрелы гонят сон прочь. Враг придёт, и навечно спать уложит, так что бегай пока бегается и шансы на победу множь, пока не настало поздно.

ー За инструментами это мы к вам обращаться должны, вы ж там танкисты все через одного! Хотя стой-ка, танки ж теперь у нас все, а значит и ремонтники, и инструменты тоже, я и забыл! Вы, короче, парни, тоже 101-й ВДД теперь подчинены, если не в курсе были.

Просмеявшись, сержант-десантник снисходительно повествует, где на самом деле должно быть расположение двух потерявшихся, но не растративших трудовой энтузиазм механиков из 10-й Бронетанковой, и где их коллеги устроили ремонтную мастерскую. Только вот посередине рассказа сомнения его брать начинают, не проще ли лично "новичка" в городе проводить.

Когда ты увиливаешь от подозрений и опёки охотников за танками, брось +Лидерство***

После недолгого молчания в память о павшем соратнике артиллеристы, переглянувшись, пожимают плечами: ни Роберта Кларка, ни Мамочки-Браво они не знают. Может, из другого артбатальона, а может всё-таки и из родной дивизии ー с кутерьмой последних дней не разобрать было, кто-где, частоты и позывные выдали, и вперёд. Ничего, бывает.

Наконец, можно и ближайшее будущее обсудить. По разговору понятно, какие настроения витают в десанте, и от такой информации становится слегка не по себе. Командование выбора не оставляет: дивизия всюду переходит к глухой обороне, потери уже так серьёзны, что людей едва хватает на удержание периметра, введён режим жёсткой экономии всего и вся, чуть ли не 10 снарядов в день на одну пушку, подумать только! Понятно, что неизвестно, сколько тут всего сидеть придётся, но такая тотальная пассивность веры в победу не прибавляет.

Именно поэтому инициативность Бейкера и то, что про ближайший к 321-му артбатальону фронт он заговаривает первым, встречается лейтенантами Моррисом и Брэкстоном на ура. А уж когда речь заходит о наличии у Бейкеровского отряда и своих собственных припасов, лица их светлеют так, словно не слышали они только что плохих известий о смерти друга.

ー Ну так это совсем другое дело! Есть снаряды ー присылайте, и за нами не заржавеет!
ー Да-да, от них наш майор не откажется точно, а уж если и правда завтра вмажете краутам под Манд-Сент-Этьеном, так и тем более, мы-то следующие после парней на фронте под ударом попадём.

Про разбитый неподалёку конвой снабженцев ни Моррис, ни Брэкстон толком ничего не знают. Вроде бы как слышали от майора, дескать, хорошо бы завтра послать кого-то проверить, так ему соседи из 327-го сказали, но затянувшийся мешок окружения сегодня так всю дивизию загрузил, что не факт, что и завтра всё расхлебают, тем паче, что крауты-то тоже свежие силы подтянут. Так что если Команда Снафу собирается и лесную дорогу к северу от Манд-Саент-Этьена проверить, то милости просим, но лучше уточните в 327-м пехотном полку планерного десанта, чтоб по два раза одно и то же не проверять. Правда штаб у них под Марви, не по пути вам из Бастони будет, но это сами разберётесь, наше дело карту пометками пополнить.

Одним словом, душевная компания, с такими парнями и до песен дело доходит. Моррис извиняется, что с угощением сразу не сообразили, а Брэкстон уже просто никого не спрашивая басом первые шутливые строчки затягивает, что не офицеру, а поддатому рядовому бы больше подошли:

One day I answered the popular call,
And I got in the Army to be on the ball,
An infantry outfit, foot-soldiers and all,
Is where they put me to train.
They gave me my basic at Camp Claiborne,
There I was happy and never forlorn,
Till they split us up and made us Airborne,
But the pay was exactly the same.

ー Ну куда ты спешишь, Бэйкер? Щас нам чего-нибудь сготовят, я уж распорядился, а пока вот споём нашу любимую, там припев что надо, хоть узнаешь, как планерный десант воюет, эт тебе не любимчики публики парашютисты, у нас, знаешь, тоже судьбина нелёгкая. А у вас в бронетанковых войсках чего поют?

Если ты пользуешься гостеприимством планерного десанта, заведи хорошее знакомство с артиллеристами, учти -1 холод и -1_следующий_на_отдых (потому что это займёт время и, соответственно, потратит 1 дело), и увези с собой 1 выпивку и 1 курево в виде подарка. Выпивка отогревает холод и может быть использована для бонусов в общении и т.д.

***

В домах всё же ночевать лучше чем в откопанных на скорую руку землянках посреди заснеженного леса. Кому-то из отряда Бейкера везёт меньше, и тогда пустое жилище не натоплено и встречает угрюмой темнотой, а кто-то везунчик, и принявшие таких на постой хозяева даже могут чем-то угостить помимо уже выданного на ужин варева из мясных консервов. В любом случае дурные предчувствия гложут примерно одинаково.

Первая ночь в Бастони, и уже хочется перебраться с вещами в какой-нибудь подвал, и чёрт с ними с кроватями! В любой ведь момент обстрел может начаться, как там, в Люксембурге у реки Оур, как там, в Новиле! Ворочаются бойцы, что пехотинцы, что мотострелки, то проваливаясь в сон от накопившейся усталости, то выныривая на поверхность чуткой дремоты из-за раздавшихся невовремя где-то на фронте взрывов.

Сержант Уайт не спит вовсе, изучая сквозь ресницы густую тьму углов своей спальни. Там словно бы подрагивает что-то, манит встать и проверить, иссушает своей предсказуемой пустотой и обманывая образами мёртвых. Они рядом. Им тесно в этой комнате, но они не уходят и не жалуются, бесконечно ютясь в тёмных углах в жутком ожидании конца чужих жизней. Зависть и жажда возмездия ー доля живых. У мёртвых ー смирение. Но, быть может, и толика надежды на свободу без самой острой и болезненной памяти? Умри однополчане, и главный якорь падёт на дно. Родные и близкие далеко и ничего про войну не знают, их мысли вряд ли терзают мёртвых так же сильно... как твои, Сержант?
Почему ты думаешь о мёртвых?
Лишь беду зовёшь.
И она приходит.