Ну вот и все. Нет никакого дела ни до припасов, ни до краута, ни до пушек немецких с бэтээром. Сейчас осталось самое простое - полностью оправдать оказанное доверие в прозвище и вывести под крылом шестерых утят-отморозков. Просто взять и убежать. С высоко поднятой головой. Вроде просто все. А не знаешь, когда тебя пуля достанет...
– Техник – ведущий. Я замыкаю. Старт по команде. – Вуди отдал последнее распоряжение честной компании, которая уже была на низком старте. Скаут тоже активно газовал, будто не полугусеничный бронетранспортер, а гоночная машина. А будто бы тихо-тихо на дороге. И утки крякают.
Ну вот и все - залп. И еще какой-то другой выстрел, сухой, как из винтовки. Но не из Маузера. Да и хер с ним!
– СКАУТ ПОШЕЛ!!! – постарался перекричать рев двигателя хриплым писком. И тут же через пару секунд:
– ПОШЛИ!!!
И побежали. Эм-три не вспыхнул, хотя две пушки отчетливо хлопнули на той стороне. И вроде пули ни в кого не попали, хотя немцы стреляли во все подряд. Будто думали, что пехота тоже по дороге пойдет. Дурачье. Еще совсем чуть-чуть осталось. Ну-ка!
Лес из узенькой полоски, которая кончится, стоит только руки раскинуть, превратился в большой, хоть и не глубокий, но широкий. Уж отсюда разве что гаубицами выгонять. Можно уже влететь в гущу знакомых лиц и остановится, но надо было еще кое в чем убедиться, благо, обстрел уже будто не сильно мешал. Валентайн трусцой бежал к бэтээру с лицом победителя, таким хитрым прищуренным взглядом и высунутым кончиком языка, когда матч еще не кончился, но осталось три... две... одна!..
Вуди распахнул заднюю дверь, залез внутрь. Все цело. Все прошло не зря. Даже тот злосчастный тюбик морфина. А дыра, что дыра. Заварим. Вудроу вылез из отделения, встал лицом к северу, к немцам, где уже рассеивался дым, и дико заорал:
– Ну что, мрази, халявы захотелось! А вот этого не видали?! – Вуди совершил очень неприличные движения рукой в районе паха – Нью-Йорк Америкэнс – чемпион! Америка – один! Краутам – хуй!
Валентайн даже пару секунд потрясся, изображая чечетку, но танцор из него был такой же, как и рупор. Подбежал к водителю, поднял его так, будто хотел подкинуть, осмотрел и заорал, правда, чуть тише:
– Ну что, живой-здоровый? Ну так чего грустишь-то, а?
Крепко обнял бедолагу, пошел обратно, хлопая ладонью по борту и присел в дверном проеме. Стянул каску. Прикрыл глаза и припал головой к стенке. И будто бы хороший конец не самого хорошего дня.