Лойд, закинув последний ящик на борт телеги, услышал про приближающихся краутов и приготовился было к занятию обороны, но сарж скомандовал иначе. Неудомение застыло мрачной миной несогласия на лице базутчика: на прикрытие отхода оставался всего один боец, пусть здоровый и с пулемётом, но, мать его, один! Диксон ещё раз взглянул испытующе на Тома, надеясь услышать отмену бегства и приказ грузить в кунг и на телеги гражданских, а не собственные задницы, но сержант оставался безучастен, явно намереваясь убраться отсюда до прихода капустников.
Этим утром Лойд отстаивал свою базуку и был вообще не пришей к СНАФУ рукав, а дня три назад и вовсе был больше похож на бродяжку-дезертира, но сейчас, сытый, согретый и с каким-никаким боезапасом и моральным духом такого решения принять не мог. Музыка не был виноват в желании сохранить как можно больше своих парней, но и Бастонцы не выбирали войну на своей земле, им не на кого было рассчитывать и некуда отступать в поисках эвакуации.
Своя шкура была по-прежнему дороже, но выдержать этой практически немой паузы и чужой жертвенности, он просто так не смог: если они воевали не за этих людей и за эту землю, то за что? Родная земля за океаном и весь этот ад вряд ли переместится в одно мгновение, даже если усатый Фюрер на это решится, а вот для местных ад уже наступил и рассчитывать они могли сейчас только на здоровяка с пулемётом. Сплюнув, он уставился на Уайта, грозясь прожечь дыру в спине сержанта, руководившего экстренной погрузкой бойцов и имущества.
К сожалению, это не помогло и пришлось грузиться в джип, стараясь не задеть взглядом лёд холодной решимости здоровяка-рядового...