Говорить, что граната произвела эффект разорвавшейся бомбы — питать нездоровую склонность к тавтологиям. Тем не менее, именно это и произошло. С громким хлопком воздух наполнился свистящими осколками. Фугасный эффект расшвырял по аллее липкое крошево из ананасов и бананов, бросил в небо фейерверк тарелочек и канопе. Дроблёные металлические осколки, наиболее опасный поражающий фактор противопехотных гранат, вспарывали человеческие тела как солому, добавляя к земляному вихрю красные ошмётки. Парень, стоявший над местом взрыва, превратился в изорванное чучело, отлетев на ближайший стол. Острый кусок металла прошил насквозь шею следующего, а его рубашка покрылась красной сеткой, когда шипастая плеть искалечила внутренние органы. Третий охранник тоже не уцелел. Ударная волна дала ему подсечку, сбив с ног, а железный веер пропорол тело от живота до лица. На землю он падал кричащим от обильного и множественного кровотечения. В его ближайших секундах ждали агония и терпеливая, мучительная смерть.
Нет ничего менее предсказуемого, чем осколочная граната. Дискретность в хаотичном разлёте осколков стремится к минимуму, а траектория и дальность регулируются не столько силой детонации, сколько Божьей волей. С одной из далёких пальм опал лист, срезанный разлётом, а на землю невдалеке посыпался дождь из шрапнели. Радиус поражения наступательных гранат, хоть и уступая оборонительным «великанам», всё равно не гарантирует безопасность гренадера на открытом месте.
Не успели погаснуть звенящие отзвуки, а оставшиеся в живых часовые кинулись врассыпную. Гомер с разбегу прыгнул в бассейн, подняв тучу брызг и молотя руками по тёплой воде. Перемешанная с шампанским и виски, она приобрела слабый алкогольный запах и неприятно-мутный цвет, навевавший ассоциации с многочисленными тропическими змеями. Ламар оглянулся на товарища, потом — на опустевшие вертолётные площадки. В эти секунды несчастный проклинал себя за то, что оказался рядом, когда Шеграну вздумалось отдать приказ об эвакуации. Оба вертолёта нарезали чернильную ночь лопастями, синхронно ложась на правый борт, а Ламар остался один, прижатый к стене, где не было ни укрытий, ни даже бассейна.
«Ну нахер!»
Бандит затравленно посмотрел в единственную сторону, где теплился шанс на спасение. И, уже не задумываясь, рванул к крокодильей ферме, стреляя из двух пистолетов. Уилман мог слышать, как редкие пули щёлкают по черепице или корпусу гидросамолёта. Стрельба с такого расстояния была заведомой игрой с судьбой, и пока что Джек выигрывал.
Последний охранник бежал к террасе, сделав ставку на скорость. Уже казалось, что победа осталась за Боунсом, когда яркая вспышка озарила левую часть двора. Единственный из девяти стрелков, сохранивший жизнь и присутствие духа, окопался рядом с прожекторной мачтой у дальнего угла здания охраны. Кажется, это был тот парень, который сторожил одну из калиток в джунгли — и «Беретта» в его руках нашла цель.
Боунс почувствовал сильный удар в правую часть брюшных мышц. Плита пресса, щедро сдобренная бессчётными курочками, качалкой и тяжёлой атлетикой, приняла пистолетную пулю на излёте: смявшейся, утратившей проникающую силу. На этот раз вместо кожи от «Леви» пострадал плащ в расцветке канадского леса, тропическая куртка и удобная футболка из смеси хлопка и эластана.
Игра с судьбой.
* * *
— Qu? — встрепенулся Поль, едва не заехав Аарону в лицо стволом винтовки. Сообразить, что имеет в виду Брю, не составляло труда: — Qu est cette guelle?
— Dégage! — надтреснуто выкрикнул Клод, когда Поль потянулся к двери. От восклицания рана в его плече отозвалась режущим спазмом, и в глазах снайпера блеснули слёзы боли.
— Mais il... — Поль огорчённо оглянулся, но Клод ещё раз отрицательно покачал головой и указал на четыре пары наушников, подвешенных под потолком по центру:
— Чёрт. Морпех, дружище, сядь... мы уходим...
Недовольный Поль бухнулся напротив Аарона, поставив «Имбел» между колен стволом вверх. Клод без сил привалился к борту со своей стороны. Софи забрала расстёгнутую аптечку из его рук, растерянно глядя то на ворох бинтов, тампонов и антибиотиков, то на становившееся всё шире пятно крови. С трудом приоткрыв один глаз, светловолосый снайпер посмотрел на женщину, вздохнул, и указал на одну пару наушников. Получив желаемое, он перевёл взгляд на Брю:
— Можно попросить тебя о le service?..
Аарон видел, как в квадратике парка внизу перемигиваются вспышки, а потом и то, как граната погружает середину сада в облако лёгкой дымки. В мерцании гирлянд, развешанных на пальмах, разорённое празднество казалось пережившим набег Ганнибала — и было сложно, фактически невозможно поверить, что это сотворили всего два человека. Его вертолёт набирал высоту, стремительно удаляясь от зоны боевых действий. Под полозьями промелькнула садовая стена с колючей проволокой. За ней потянулись уже не ровные газоны усадьбы, а монотонное чёрное море, из которого изредка проступали блестящие заводи или кроны особо высоких деревьев. Густая, непроходимая сельва. По внутренним ощущениям Аарона, через минуту они должны были покрыть первый километр на север.
* * *
[результат последнего броска: наличие камеры, обращённой к доку гидросамолёта]
— Месье… — сдавленно прошептала рация на резервном канале.
Совсем недавно на этой частоте звучали мнения насчёт бассейна, а теперь… Жану Морье не хотелось думать, во что превратились его жизнь и планы на вечер за каких-то десять минут. Скорчившись за пультом видеонаблюдения и зачем-то встав на колени перед стулом, он лихорадочно стучал «пробелом», перебирая ракурсы. Внезапно его пальцы замерли вместе с сердцем, а глаза в панике метнулись на стену комнаты.
«Я не запер дверь… Господи, нет, господи…»
— Месье… — голос в рации почти плакал.
— Что у тебя? — оборвал Шегран, не переставая всматриваться в залитый прожекторами сад.
Часть его сознания не слышала слов. Она работала в совершенно ином ритме, диком и быстром. Увидеть цель — взять прицел — убить. Раз за разом налившиеся кровью глаза начальника охраны обегали пальмы, скользили по абрисам опустевшей яхты, по смутно виднеющимся воротам крокодильей фермы и служебному строению. Он искал врага с судорожной дотошностью филателиста, замирая от жажды, которую не испытывал много лет. Возможно, он остался единственным среди всех присутствующих на вилле, кто не боялся. За его спиной ревели моторы джипов, облепленных людьми как вагоны поездов в пору эмиграции. Двое охранников у ворот давно бросили регулировать людской поток, следя только за тем, чтобы наиболее важные гости первыми погрузились в транспорт. С учётом того, что атаки со стороны леса не последовало, Шегран разрешил открыть ворота.
Бывший лейтенант аргентинской армии ни за что не признался бы себе, что не ожидал подобного развития событий, но безмерно им доволен. Смерть наркобарона можно было понять. Не первое и не последнее публичное лицо убивали в публичных местах. Джон Бут ранил Авраама Линкольна в театре. Кеннеди погиб, встречая толпу в торжественном кортеже. Махатму Ганди застрелили на коллективной молитве. Согласно полицейской статистике, в Латинской Америке происходит четыреста убийств в сутки. Здесь привыкли, что кровь льётся щедро и горячо.
Ничего странного не было и в убийстве Паскаля. Старый враг, стукач в высшем обществе Кайенны, которое не столь велико, и меткий выстрел. Это укладывалось в картину мира, которую привык изо дня в день наблюдать скучающий teniente Торрес, который не стал ни «капитэн», ни «коронель». Но нападающие не остановились на достигнутом, не повернули назад. Нет, они пошли на штурм. И это действие, нерациональное и совершенно необъяснимое для остальных, откликнулось приязнью в сердце Антуана Торреса по прозвищу Шегран. Он умирал на этой работе. Он подыхал с тоски, зарабатывая несколько тысяч евро в месяц. В глубине души Торрес похоронил себя, не надеясь снять со стены кабинета картину опостылевшего мира.
Но вот враги пошли в атаку. Сквозь рокот вертолётных турбин он слышал эхо выстрелов.
И как же, чёрт его разбери, это было хорошо.
— Ну? — Торрес резко напомнил о себе. Как оказалось, лейтенант всё же осознавал достаточно.
— Кажется, я вижу одного…
— Морье, ты?!
— Да, месье. Камеры. Господи… господи…
Антуан выпрямился от неожиданности, не веря в удачу. Несколько секунд он переваривал услышанное, позволив Жану хныкать в своей комнатушке. Затем Торрес прошелестел всего два слова, и его голос в эти секунды напоминал мягкую походку ягуара:
— Где он?
Подхватив винтовку Клода, на прикладе которой ещё осталась его кровь, Шегран побежал по лестнице.