Селена краснела с невероятной скоростью, и особенно пылали её столь нежно ласкаемые уши, что буквально пульсировали от прилива крови. Она продолжала целовать, полизывать и посасывать клитор и половые губки эльфийки, но с каждой секундной все больше и больше зверела от желания. Желания, к сожалению вовсе не сексуального, но желания этой чудесной, бьющейся под кожей крови, растекающейся по телу Линайи, делающей её такой… живой!
Наконец, не выдержав, Селена с неожиданной силой повалила волшебницу в кровать, забираясь сверху и на секунду остановив взгляд голодных, неестественно ярких глаз в глазах любовницы, словно предупреждая, что будет дальше, а затем, склонившись к шее, вонзила клыки в податливую, нежную плоть.
Тело Линайи ощутило слегка импульс боли, а потом невероятное удовольствие на грани с изнеможением, растекшееся от шеи к кончикам пальцев ног и превращающее её в беспомощную куклу. Яд вампира, так называли подобное знатоки. Ибо никто не мог противиться детям Тальгатты, когда они желали отправить их к матери. К счастью, здесь был другой случай.
Вместе с покидающей тело эльфийки кровью, Селена становилась все живее, теплее и… судя по увеличивающемуся нечто, зажатому между их животов, все заведеннее.
Когда, наконец, вампирша оторвалась от артерии, аккуратно зализывая маленькие шрамы, она выглядела довольной, словно кошка, объевшаяся сметаны. И, несмотря на легкую слабость, Линайя не ощущала, что приблизилась к смерти хоть немного. Принцесса не стала брать больше, чем было нужно.