Парень думал ответить, но потом просто пожал плечами. Наверное, он поступал бы так же. К тому же, Оливер никогда бы не подумал, что в одиночестве ему намного легче бояться. Что это — рвотные позывы морали?
— Не-е-ет, — Эбби заходила по комнате, перейдя на громкий шёпот. — Всё это не ради нас и не у нас в голове. Это просто чья-то ошибка. Или злой умысел.
— Мы ошиблись автобусом? — хмыкнул Флор.
— А подумай сам, Оливер: в ад не ездят на автобусах. Там не бегает этот... маньяк. И там не...
— Не так холодно, да?
— Ты меня что, вообще ни черта не воспринимаешь? — Эбби резко обернулась на каблуках, а Флор смирно развёл руками:
— В принципе, да.
Поёжившись то ли от холода, то ли от страха Эбби встала посреди комнаты, спрятав ладони подмышки.
— Хотя бы какой сейчас год?.. — спросила она.
— Тысяча девятьсот семьдесят восьмой. Хотя это место считает иначе. Оно провалилось к динозаврам.
— Нет, — отрезала девушка, взглянув на настенные часы, стрелки которых замерли в положении 8:13. — Этому должно быть другое объяснение! Должно!
— Ого, — Оливер с интересом прищурился, — ты умеешь злиться?
Эбби удивлённо моргнула, сбившись с мысли.
— Я?
— Ну не я же.
— Э... н-нет. Я... просто не думаю, что мы умерли. Видел кровь на его руке?
— Ах, ты восприняла слово «ад» всерьёз, — сообразил Оливер, тоже слезая со стола. — Свечку возьми. И не парься, я прикалываюсь.
И он повернул ключ в ректорской двери. Тяжёлая створка подалась, и в лицо Флору дохнуло пылью и запустением. За границей оранжевой полусферы клубился морозный сумрак. Казалось, что узор инея проступает в самом воздухе, складываясь в невидимые паутины. Аварис был в самом буквальном смысле закован в ледяной панцирь.
— Прикалываешься... — по её дыханию Оливер почувствовал, что девочка стоит за его плечом, почти прильнув к нему.
— Я отличный шутник, — дежурно прокомментировал Оливер, уже позабыв, о чём они разговаривали. Как хорёк он ёжился на пороге, до боли в глазах всматриваясь в темноту.
Двое подростков медленно вошли в царский кабинет. Из льдистой пыли проступали очертания всё той же массивной мебели. Огонёк отразился во множестве стеклянных сервантов, побежав по длинной веренице шкафов огнистой цепочкой. В высоком алом кресле, что больше походило на трон, высился скелет дородного мужчины, макушкой почти достигавшего дубовой окантовки на спинке. Ниддлтон, как казалось памяти Флора, и правда был человеком солидного роста. По другую сторону письменного стола в кресле замер ещё один скелет: скрючившиеся над блокнотом останки женщины в небогатом платье и с тусклым колье на костяной груди.
— Вот и секретарша?.. — прошептала Эбби, словно почувствовав мысли Оливера.
— И почему только платье валялось в приёмной?.. — еле слышно пропел Флор в ответ.
Эбби предпочла не отвечать.
— Смотри, сколько тут всего, — Флор взял свечу из рук спутницы и повёл ею в сторону большого деревянного глобуса на позолоченной оси. — Да коммуняки бы живьём их сожрали.
— Пожалуйста, замолчи, — попросила Эбби. — Мне страшно.
Мальчик неторопливо прохаживался по кабинету, освещая тёмные ниши, и задёргивал шторы на светлых окнах. Ему и самому не хотелось думать о том, что безглазое лицо убийцы следит за ними, медленно поворачиваясь вслед за перемещением света в окнах.
На столе между широкими руками Ниддлтона лежали несколько папок, сводный лист из гроссбуха и развёрнутая газета. По-видимому, в нищем подобии университета обязанности бухгалтера выполняла секретарша.