Распятая никак не отреагировала на слова лекаря. Она не слишком то и понимала окружающее, погруженная в ощущения тела, закутанная в саван боли. Повисла на руках, собирая силы для очередного вздоха. Ее растянутое тело представляло собой легкую мишень. Девушка не могла дернуться в последний момент, чтобы сбить удар. И даже глаза были закрыты, не смущая и не отвлекая от добивающего удара. Милосердие, но и смерть. Клинок Мавасы четко вошел под нижнее ребро и разрезал сердечную мышцу. Горячее сердечко распятой пару несколько раз сократилась на острой стали, разрушая себя, и остановилось. Короткая судорога и мертвое тело повисло на гвоздях, избавленное от мук агонии. Крови почти не было, как и хотел лекарь, и его белые одежды остались незапятнанными. Только немного густой, темно-красной жидкости на клинке. Смерть казненной, никак не проявила в ней ведьму. Не проступили на коже колдовские знаки, не вырвался из еще теплой плоти злой дух. Встречная пара путников издалека увидела фигуру с мечом около креста и предпочла обойти это место по большой дуге.
Больше в ближайшие часы не случилось ничего интересного. Так же навстречу промчалась еще тройка всадников, одетых на манер бедуинов, с прикрытыми лицами. Вороные кони были великолепны, но в Хиндистане этим трудно было удивить. Всадники не обратили на лекаря никакого внимания. Потом на пересечении с другой дорогой, Маваса повстречал разъезд воинов местного эмира. Вот те осведомились, кто он такой и куда держит путь. Но и с ними неприятностей не возникло. Даже не попробовали стрясти пару монет.
На очередной развилке был указатель. Можно было продолжить путь по прямой к далекому Ашрамабаду или свернуть к городку Иль-тарс, который обслуживал Великий торговый путь из Кхитая в Мидгард.