Несмотря на первоначальный успех латников, очередь из штормболтера Фабериуса уничтожила двух из них — на такой малой дистанции те попросту не успели выставить свои полупрозрачные щиты. Сопутствовал успех и Обернштейну, плазменный выстрел которого опалил одного из врагов, после чего хэллган Вазова окончательно упокоил подранка. Последний же мечник неожиданно взвыв схватился за голову и выронив свой смертоносный меч, упал на колени и осел на керамический пол. Ментальный удар фамилиара Йорка добил воина, которому в начале сражения не повезло взглянуть в третий глаз навигатора.
Со смертью последнего защитника туманный барьер рассеялся словно его никогда и не было открывая путь Оберштейну и его свите. Почти сразу же через барьер устремились обеспокоенные абордажники, которые оказались отрезанными от своего командира, но их помощь уже не требовалась. Заодно стало понятно что барьер был достаточно прочным чтобы выдержать воздействие лазерного резака, которым обычно легко вскрывались гермошлюзы и бронедвери на космических кораблях.
Мостик встретил Обернштейна и его свиту мёртвой тишиной, причём в буквальном смысле этого слова — за когитаторами сидели трупы с развороченными головами, их клавиатуры усеивали обломки костей, а мониторы были заляпаны кровью и мозговой жидкостью. Обслуживающий персонал эта участь также не обошла стороной — они лежали на полу как сломанные куклы, оставляя под собой лужи засыхающей крови. От такого количества мертвецов на мостике стоял непередаваемый запах железа и экскрементов, вызывая огромное желание надеть респиратор у тех кто этого ещё не сделал.
Складывалось ощущение, что по мостику прошёлся излишне ретивый комиссар, а экипаж просто сдался на милость хладнокровного убийцы. При этом Обернштейн и сопровождавшие его офицеры не могли не отметить что командная рубка, в общем-то, тоже не слишком отличался от таковой на имперском корабле — никаких символов Губительных Сил, образований плоти на металле, сотен глаз смотрящих из самых неожиданных мест и прочих атрибутов хаосопоклонников. Более того, на трупах не было заметно мутаций и иных признаков службы Хаосу, а на некоторых так и вовсе были имперские знаки различия — ордена, имперские орлы, эполеты… словно Обернштейн взял на абордаж судно Имперского Флота.
- Приветствую вас в моей скромной обители, – негромкий голос в такой оглушительной тишине был подобен взрыву фраг-гранаты. – Надеюсь вы простите меня за беспорядок, – голос шёл со стороны капитанского кресла. И действительно, когда Отто со своей свитой подошёл поближе, стало ясно что капитан корабля был более чем живой.
Это был ещё не старый мужчина с короткими волосами, слегка тронутыми сединой, и в мундире Имперского Флота со знаками различия коммандера и аквилой. На его груди висело несколько орденов, среди которых Ивендо сразу узнал награды за отвагу, боевое ранение и тактическое мастерство.
- Уильям Эдельферт, капитан фрегата Светоносный. Ещё раз приношу свои извинения, просто мне хотелось поговорить с вами без лишней стрельбы, а живой экипаж на мостике мог бы этому помешать, – виновато улыбнулся мужчина.
На подлокотнике кресла лежал болт-пистолет без магазина.