Девушка отстранилась, сделав это плавно, как по учебнику грамоте, хотя слова, сказанные ею ранее, были чистой правдой - это был ее первый взрослый поцелуй. Вдобавок, поцелуй с ожившим мертвецом. Уродливым, как демон из преисподней, какими их рисуют христианские рассказчики... И тем не менее внешний облик ее принца вовсе не отпугивал эту смелую, слишком смелую "сумасшедшую", чей взор под маской улыбок оказался безукоризненно холоден и чист. Ни одно море не отразило бы той бездны, что лишь малую долю секунды зияла пред лицом носферату, явившись из-под снова распахнутых век. Казалось, она впитывала в себя саму жизнь. Понять, заполучить, почувствовать нечто доселе незнакомое и чужое - в этом состояла ее цель. И все это теперь стало... Ее.
- Иногда вещи просто случаются сами по себе, - Огняна улыбнулась своему теперь уже бывшему партнеру одними уголками губ, а затем снова взглянула на... Нет, ничего. Показалось, должно быть. Мария фон Розен была все той же занятой, важной гусыней, но к их обществу присоединилась девочка. Кажется, та самая, что устроила переполох под княжеским "говорящим" столом.
- Вовсе не обязательно во всем искать подвох, - молвила горгона, поддаваясь теперь уже смутным, отстраненным от разговора чувствам, словно была здесь лишь наполовину.
- В нашем поцелуе я чувствовала страх. Или вернее - беспокойство. Предубеждение. Сухость... Не ту, что во рту, разумеется - это лишь вершина Аргейской горы, мой друг... Вы опасались, что я залью что-нибудь Вам в глотку, и к счастью, этого не произошло. Возможно, потому что Вы вовремя разорвали его... Но также, возможно, потому, что я вовсе не собиралась этого делать. Удовлетворена ли я? Безусловно. Я запомню, как целует трус... Однако не обижайтесь, ради всего святого. Не стала бы я уподобляться тем, кто сыплет оскорблениями при первой встрече... Уверена, у Вас много прекрасных качеств, а я... Всего лишь описываю свое впечатление, за которое именно Вас должна благодарить. Вы сделали для меня достаточно, и я признательна от души за это. Дорогу найду сама...
Она обвела троицу взглядом, выдержав исполненный многозначительностью ответ, а затем остановила его на той, что с виду казалась самой младшей.
- В конце концов, ведь я "безумна". Значит, обижаться на меня - грех. Правда, девочка? - добавила вдруг ламия, сама смутившись от столь откровенной лжи - плода воображения фон Розен. Это скрыла доброжелательная улыбка.
О, Матерь! Как же Огняне хотелось обратиться трехголовым драконом из сказок и сжечь это место дотла. Но пламя извергать - не шутки, за это нынче казнят. И крыльев у нее не было. Лишь только пара совиных - в душе. Они уносили ее туда, где тварям вроде советника никогда не найдется места. В сады, полные невообразимо красивых и столь же уродливых деревьев, каждое из которых произрастало в семени пережитых южанкой впечатлений...