Азог недовольно рассматривал рану. Ему не нравилось то, что она на глазах чернела и то, как неестественно начинало там жечь. Это было странно и неприятно. Он убрал один из мечей, чтоб тот не мешал, но второй убирать не спешил - все же они находились на территории врага. Тут довольно неплохой для человеков воин начал что-то пространно вещать, но орку было не до того, ибо он вдруг осознал, что только что произошло: ему помешал его собственный меч! Подобного никогда не бывало, но сейчас тот ощущался просто большой и тяжелой железкой, что лишь тянула к земле.
Внезапно к Азогу подошел человек и стал предлагать трофеи. Воин ненадолго впал в ступор: людей у них было двое: воин и непонятная самка, что даже драться явно не умела, лишь громко визжать. А теперь перед ним была, вроде, самка, но с оружием и пахло от нее кровью, как от воина. Орк посмотрел туда, откуда доносился голос того воина, что вел их и понял, что что-то застилало его взор, чем дальше, тем более размыто все было. Взглянув еще раз на человека, протягивающего ему трофеи, Азог заметил, что тот заинтересовался его раной и что-то заговорил про копье, яд... Точно, яд! Еще будучи ребенком, он как-то съел в лесу красивую, красную с желтыми пятнышками лягушку. Ему тогда тоже стало плохо, хоть и не так быстро, как сейчас. Тогда шаман, леча его, сказал, что та лягушка была полна яда и таких есть нельзя. С тех пор Азог и недолюбливал лягушек. Так, просто на всякий случай... Шаман! Если он отравлен, то ему поможет шаман!
Так как этот непонятный человечек не выказывал агрессии, Орк убрал и второе оружие, что, даже одно, все тяжелее становилось держать в руках и взял предлагаемые трофеи, кроме копья. Ибо зачем ему еще больше то яда? Да и зачем ему столько зубов? Один клык повесить в ожерелье или вплести в волосы, как знак о поверженном враге - нормально, но куда девать остальные? Да и ухо не очень вкусно, сердце или печень вкуснее и полезнее - в них сила и храбрость заключались и съев, так их можно было поглотить у поверженного противника... Но ему было не до того. Не сказав ничего, он просто развернулся и пошел к шаману, благо помнил где тот собирает грибы с поверженного огра, ибо видел он его уже с трудом.
- Щьтыщь, шаман, помоги, - обратился воин к мутному пятну, напоминающему Щьтыща, что находилось где он и рассчитывал, а также пахло как шаман, - руки оружие не держат, глаза врага не видят, ноги плохо держат. Странный человечек сказал, что меня гоблин отравил перед тем, как я его зарубил.
После этих слов орк медленно, как подрубленное столетнее дерево, стал заваливаться вперед.