Просмотр сообщения в игре «Немеллис: Война мечей и чудовищ »

  Стоило же губам Аарена коснуться вампира, а руне «Единения» начать свою работу, как магический барьер, возведённый Сайтанелем с целью уберечь некроманта от боли рухнул вместе с искусной иллюзией, созданной Румиусом для окружающих.
  Первое, что почувствовал Немиус – была ужасающая боль. Практически всё тело вампира покрывали ожоги от магии Света, медленно исчезавшие, сменяющиеся в начале лёгким покраснением, а затем, здоровой кожей. Весь процесс мог бы проходить куда быстрее, будь Сайтанель в сознании, но вот как раз его-то Аарен никак не мог отыскать. Будь Румиус Рыцарем Смерти или таким же некромантом, как сам Немиус, то можно было бы решить, что вампир мёртв, но… его сердце отчётливо билось, а тело оставалось тёплым и только разум был захвачен в плен чем-то, что было куда древнее, чем сам Хранитель Врат.
  Магия, с которой прежде некроманту не доводилось сталкиваться, хотя, нет, он уже чувствовал её присутствие, на корабле, когда услышал голоса, призывавшие Сайтанеля открыть Врата. Сейчас же всё было иначе. Неохотно, точно против воли, сумерки, опутанные туманной зябкой дымкой, расступались, впуская Немиуса в одно из первых воспоминаний Румиуса, однако, оно не имело ни малейшей связи с рождением, скорее это было отправной точкой, тем моментом, что некогда положил начало стиранию и замещению памяти вампира.


Поцелуй разорвался, а изумрудные с ртутными прожилками глаза вампира медленно открылись. Он явно всё ещё не пришёл в себя, во всяком случае лёгкая улыбка на фоне той боли, что Румиус сейчас должен был испытывать смотрелась несколько не к месту.
- Крайон, - промурлыкал Сайтанель и тут же непроизвольно вскрикнул от ожогов, что ворвались в сознание Хранителя Врат пульсирующей волной агонии, заставляя того тратить кровь на ускоренное восстановление собственных тканей.

Лунный Лис, сидя на диване, пытался справиться со странным одеянием людей, думая о том, зачем этим «двуногим» такие проблемы и почему нельзя остаться как есть? Конструкт всё также коротал время, откровенно пялясь в сторону больших грудей лисёнка, чей вид вполне соответствовал вкусам похотливого капитана стражи каких-то там грифонов.

Фраза Конструкта, буквально перевернувшая мировосприятие Немиуса и сказанная этим, совершенно обыденном тоном, заставила некроманта, уже погруженного в процесс передачи сил, буквально заметаться мыслями по черепной коробке, и только лишь спустя несколько долгих секунд, как раз перед тем, как сознание Аарена целиком захватило воспоминание вампира, сформировать свои неясные всполохи впечатлений во вполне чётко выраженные слова мыслеречи:

- «Больше никому не говори о происхождении Румиуса. Я хочу быть с тобой откровенным, Тревор – я знаю гораздо меньше тебя и когда ты осознаешь, что в этом мире к чему, ты легко поймёшь, что я вовсе не так велик, как ты сейчас обо мне думаешь. Вольные Города – это империя таких, как я, созданная моим учителем. Однажды я попал в эту страну, будучи рабом и благодаря дару, что обнаружился во мне, был избран, чтобы пройти обучение в качестве некроманта. Финальный этап этого обучения – лишение себя жизни зачарованным кинжалом. Я думал, что это навсегда. Но если это не так… происхождение мёртвых некромантов – величайшая тайна, и само известие о возможности снять то, что ты назвал проклятием, в состоянии потрясти Вольные Города, так что посторонним об этом больше ни слова. Мы должны многое рассказать друг другу, Тревор, и я надеюсь, что ты правильно оценишь доверие, которое я оказываю тебе».

Оценив, что Конструкт уже и без того осознал его природу, Аарен счёл нужным раскрыть некую толику своей истории. Все отношения построены на доверии и правде, без них, даже если Тревор будет под магией контроля, это мало к чему приведёт – такой сильный маг, рано или поздно, всё равно сможет освободиться от пут. Кроме того, он обещал сделать ему тело, так что за своё ближайшее будущее Немиус не волновался. Только правда и ничего, кроме правды. Ложь следует оставить для тех, кто действительно умеет ею пользоваться, а к таковым Аарен себя отнюдь не относил.

  А затем его разум целиком погрузился в воспоминания вампира. Крайону был нужен его брат и тот получил Румиуса, добившись своего неприкрытым шантажом. И всё же, несмотря на то, что будущий правитель эльфов вынудил отказаться Сайтанеля от своей возлюбленной, похоже, что тот полюбил своего брата куда сильнее, чем следовало бы.
- «Неужели я так похож на него? - сам себя спросил Немиус. – Или больше о тебе попросту никто, кроме Крайона, никогда в жизни не заботился?»

  Боль, ворвавшаяся в сознание, заставила некроманта слегка поморщиться и потянуться к пустоте, направляя эманации страдания в равнодушную пасть Предвечной. Было весьма неприятно, но вполне терпимо – в своей жизни чувствовал боль и похуже.

- Тише, тише, - прошептал Аарен, продолжая держать вампира на руках. Следом за этим, губы мага коснулись лба прекрасного юноши в успокаивающем, почти материнском поцелуе. – Всё скоро пройдёт… всё будет хорошо.

  Часть того, что должен был испытывать Румиус, он забрал на себя. Это должно было значительно снизить силу неприятных ощущений – по крайней мере, Немиус на это рассчитывал.

«Чудовище, чудовище… что же за кровь в тебе течёт? Впрочем, мне совершенно без разницы. Я не утончённая эльфийская дама, меня такие тонкости не касаются».

Глянув в сторону мучающегося со своим одеянием Лунного Лиса, маг чуть улыбнулся, не удержавшись от того, чтобы оценить фигуру девушки взглядом, после чего всё же пришёл на помощь, посылая той телепатические указания:

- «Руки нужно засунуть вон туда, - пояснения, сопровождаемые мысленным изображением требуемого результата. – Затем эти круглые штуки нужно продеть в прорези и запахнуться плотнее, а пояс завязать вот так…»


  С неохотой оторвавшись от созерцания прекрасной девичьей фигурки, хоть и подпорченной пушистыми ушками, и хвостом, но от того не менее притягательной, Конструкт, в бытность истинной жизни которого демоны ещё не ворвались в Немеллис, а такие девочки, как Лунный Лис были редкой экзотикой, а не мерзкими тифлингами, уверенно кивнул. Продолжать разговор сейчас не имело для него особого смысла, особенно после слов его «Мастера» о несоответствии миров. И всё же теперь объектом изучения стал вампир.

  Тревор тщательно пытался высмотреть у полукровки хоть что-то, что дало бы ему однозначную оценку происходящего. Одно дело слова и внешняя схожесть, совсем другое – магия. Раньше она имела отпечаток. Каждый волшебник был уникален, как и его дар, о каждом поднявшемся выше Шестой ступени можно было найти не по одному увесистому тому. Стоило ли говорить, что эльфийские принцы, что переступили грань Девятой ступени были расписаны там вдоль и поперёк, пусть и с некоторыми правками, которые позднее внесли иные эльфы, но … даже остроухим было не под силу поменять записи во всех книгах разом.

  Девушка недовольно фыркала и если бы могла, то ругалась самыми грязными словами, но те ей, к сожалению, были не известны. Визуализация от некроманта помогала зверю плохо. Одно дело видеть конечный результат, другое – найти эти самые «дырки» в ворохе шкуры, что двуногие зовут одеждой…

- Брат, - необычайно мягко прошептал Румиус, касаясь рукой щеки мёртвого мага. Глаза вампира смотрели на Аарена с неподдельным желанием, но явно видели перед собой не некроманта, а владыку эльфов. Не нужно было быть гением, чтобы понять – Хранитель попал под чары из собственного прошлого и, скорее всего не будет помнить всё, что произойдёт в течении следующего часа или двух. С определением силы волшебства проблем оказалось непростительно много. Заклинание, подчиняющее вампира, было… точно не из этого мира. Оно работало на иных законах и, что самое мерзкое, питалось за счёт самого Сайтанеля. Он был виновником той ловушки, в которую угодил.