Когда что-то громко два раза хлопнуло со стороны лифта, Вова инстинктивно вжал голову в плечи и зажмурился.
Но спустя некоторое время, разлепив веки, Владик понял, что кто-то рядом орёт. Пошарив ошалелым взглядом вокруг, он сначала обнаружил неподалёку застывшего Евгена, а потом глаза сами выхватили из размытого фона вокруг Медника валяющегося на полу Одинцова с какой-то странной приблудной в руке, похожей больше всего на «базуку», только в форме пистолета.
Дальше, когда глазные мышцы наконец отпустило, его взгляд скользнул на находящуюся в шаге Иру, а стоило повернуть голову, как нашёлся и Паша. Двое последних, судя по всему, были удивлены не меньше самого Коткина (хотя в Шишове Владик отчего-то сомневался).
Бармен внезапно понял, что сидит на корточках спиной к стене, будто примагниченный. Будто через толщу воды до него донёсся голос очкарика, вещающий о том, что кого-то нужно было хватать.
«А где Ника?», — почему-то именно сейчас, в этот самый момент, Котин подумал о готке.
— Блядь, да что происходит-то?! — во весь голос завопил рыжий и на четвереньках подполз к Григорию, и попытался прихватить здоровяка за плечо. Раз Одинцов лежит, значит ранен, о чем свидетельствовало кровавое пятно на одежде в районе плеча. Впрочем, разбираться что к чему было некогда, нужно было тащить!
— Они в лифте! — крикнул Медник прямо в щёку Коткина. — В лифте!
Коткин дернулся, будто в ухе стрельнуло... но ухо почти ничего не расслышало, в отличие от щеки.
Влад большими глазами глянул на Евгена и сглотнул подступивший к горлу ком страха, когда мистическое «они» трансформировалось трезвой частью нейронов в «вампиры».
«Доигрались, блядь!», — пронеслось в голове следом.
— Давай, взяли! — рявкнул в ответ Женьке Коткин и предпринял попытку протащить Одинцова туда, куда тащил Жека, не сразу разобрав в потоке мата, изливаемого Григорием, что тянет за повреждённое плечо.