Не повезло Григорию Робертовичу Одинцову.
Сержант что-то крикнул, но сквозь гул в ушах Женя смог расслышать лишь некоторые звонкие согласные, из которых легко было сложить что-нибудь матерное. Либо же приказ бежать и не останавливаться. Стальная деталь угодила в плечо крепкому мужчине, сбив его с ног.
С трудом отведя взгляд, от облака пыли, заполнившего коридор, Медник смотрел на катающегося по полу сержанта, который вряд ли скоро сможет подняться. Левой рукой скалящийся Григорий Одинцов сжимал рукоятку небольшого пистолета, напоминающего по виду сигнальный, на конец дула которого был насажен болотного цвета цилиндр размером примерно с кулак того же самого Григория. Наверное, какой-нибудь гранатомёт.
Конечно, дисциплина работает правильно только у профессионалов. Любители поступают как угодно, только не правильно:
— Хватайте его! — стряхивая оцепенение, заорал Женя, ухватив Одинцова за левую ногу. Или думал, что кричит, беззвучно раскрывая рот. — Паша, Сэндвич, помогите! Ира, дверь!
Тем временем Ника уже успела открыть пропуском дверь, а за ней — дальше по коридору вперёд — ещё одну с тем же символом, дожидаясь остальных.
— ...ука ...дник ...здуй, ...бе ...ворят! — заорал Григорий так, что даже оглушённый Женя смог частично расслышать слова.
Времени уже почти не оставалось. Сквозь оседающую пыль начинали смутно проглядывать очертания зияющей чернотой выбоины. Пропасть приближалась. Не споря, Ирина подбежала к двери, держа её открытой.
— Скорее! Женя! Ребята, бегом!
Время для неё замерло вместе с дыханием и сердцебиением, но Женька был жив, несмотря на пролетевшую рядом — Ира была уверена, — пулю. Да и Григорий, которому не так повезло, матерился вполне живо.