— Не «тоже», — девушка повернулась к Коткину. — И не пропали. Пропала только Ланка... ну и мудак Горбунов, из-за которого это случилось. Не знаю всех подробностей, но это точно он ребят угробил...
Последнее она выдавила с нескрываемым презрением в голосе, а вот Женя с недоверием прищурился. Словно почувствовав его недоумение, Вероника пояснила:
— Тот же Ермолкин, пусть ему иногда охота дать ногой в зубы, такого бы не допустил. Хотя ежу понятно, что его вина в этом тоже есть — он директор, он отвечал. Он сам это понимает не хуже нас. Кстати, отдел Горбунова после этого строем пошёл на мороз. Теперь у шефа всё будет в «ручном режиме». Поэтому вы здесь.
Шишов тоже слушал. И тоже сомневался. Взгляд юриста был направлен в какую-то одну ему видимую точку на поверхности стола, пока маховики процессуального мышления раскручивались в поисках выхода из ситуации.
— По крайней мере, — резюмировал он, — нас не собираются препарировать. И дают нам выбор, а могли бы взыскать гражданский долг самыми разными, но очень неприятными для нас, методами…
Медник хмыкнул, никак не прокомментировав это, зато ткнул в следующую проблему:
— Вероника, может, хоть ты пояснишь конкретно, чё случилось и чего ждут от нас вот прям завтра?
Коткин тяжело вздохнул и прислонился к ближайшей стене, вновь скрестив руки на груди. Ему тоже было интересно услышать историю Ники, а потом… потом будут ещё вопросы.
— Не боись, здесь не армия, — успокоила очкарика Вероника. — Вот прям завтра — скорее всего, ничего.
— А послезавтра?
— Слушай! Я правда без понятия, что тебе сказать. Смотри, ты вот прятаться умеешь.
Женя с сомнением посмотрел на свою ярко-белую толстовку.
— А, нет, ты ж этот... с чутьём, да?
— Как комиссар Рекс? — острое лицо Жени хранило такое спокойное выражение, будто он снимался в советской драме.
— Ну ладно… Тогда другой пример… — Вероника закатила глаза. — Смотри. Отличить вампира от человека с виду невозможно, особенно если он розовенький и сердце бьётся. Но все они — мертвецы. А ты вроде можешь живых от мёртвых отличать ловко, так?
— У нас была общая анатомия.
Ира еле слышно хихикнула.
— Дальше два плюс два. Ты, чувство. И нет больше у них такого преимущества.
Готка качнулась на стуле, словно не замечая издевательской серьёзности Медника.
— Она, — продолжала Ника, кивнув на Иру, — вообще святая, ей исповедоваться можно...
— Да? Реально? — подал голос Коткин.
— Шучу. Но про святую — правда. Она может нечисть отгонять, правда не знаю, как это работает. А ты… бля! — поворачиваясь к Владу, Вероника едва не грохнувшись вместе со стулом. — А ты, не знаю, наверное, шпионом будешь хорошим.
— Хуёном… — выдавил Влад. – Звучит как игра какая-то или кино…
— Можешь и хуёном. Таких у нас ещё не было.
— Слушай, Ника…
Коткин замолк, пытаясь лучше подобрать слова. Шуточки очкарика немного нервировали, как будто этот парнишка не мог отнестись к ситуации серьезно. Впрочем, ещё пять минут назад сам Коткин мнил себя супергероем, так что о чем тут говорить.
— Ты сказала — шесть лет, — решился Влад. — Это пиздец как немало. Я имею в виду, как ты с этим справлялась? Что со школой или универом, что со знакомыми или друзьями?
Ника пожала плечами:
— Школу я закончила, а потом... Ну а потом суп с котом. Друзья и знакомые у меня все здесь.
— А у меня что? — раздался отвлеченный голос со стороны Шишова, который снова принялся крутить пустой стаканчик из-под кофе и задумчиво его разглядывать.