Медник едва не хмыкнул на последних словах спутника, но сдержался. Зато Григорий с подполковником переглянулись, и первый криво улыбнулся:
— Ну и ну, мастер по пряткам! — копия дяди Славы узнала и Влада. — Как тебя забудешь? Ты навсегда в моём сердце, сладенький!
Сержант громко расхохотался, дружески хлопнув Коткина по плечу, а на лице ушедшего вперёд биолога, казалось, вот-вот скиснет даже свежайшее молоко. Шуточки, как уже понял Женя, здесь шутили топовые. Одно радовало: хотя бы английский не-менты знают. Впрочем, может быть, им помогло созвучие?
Последним лифт покинул Ермолкин. Быстрым шагом он нагнал Медника на перекрёстке и повернул налево.
— Нам сюда.
Открыв дверь, за которой оказался ещё один коридор, проходящий перпендикулярно, Олег Иванович повернул уже направо. В новом коридоре, наконец-то, лифтов не водилось. Зато оказались целых три двери, помимо открытой — две в стене напротив и одна в конце. Они казались одинаково белыми и одинаково безликими, выступая на сером бетоне как схематичные квадраты Малевича. Даже пластмассовые ручки торчали в одну сторону. Подполковник, ориентируясь без номеров и указателей, направлялся к последней. «Офис какой-то», — Женя качнул головой. — «Не подскажете, где кадры найти?»
Тем же путём проследовали и остальные, войдя в «предбанник» совещательной. Или, наверное, брифинг-рума. В лица дохнул свежий кондиционированный воздух, наконец истребивший запах прогретой резины. Григорий включил свет в помещении, указав на стоявший в углу кофейный аппарат:
— Исправен, можете пользоваться. Стаканчики там сбоку.
— Спасибо... — пробормотал Женя.
За днём тревог и волнений он позабыл об утренних планах и до магазина не добрался. Как следствие, не добрался он и до обеда, а теперь почувствовал, как жутко хочет есть.
Олег Иванович дожидался молодёжь в переговорной. Меж тем, пока парни затаривались кофе и чаем, лифт совершил новое путешествие, доставив в лабиринт из трёх коридоров Веронику с Ириной. Ещё до того, как очередь возле аппарата успела рассеяться, в помещение, потеснив Григория, вошли недавно упомянутые Ермолкиным дамы.
Женя обернулся на звук открывшейся двери. А обернувшись, едва не уронил стаканчик с какао. Он совершенно искренне не поверил своим глазам, потому что так не бывает. Такие совпадения — вовсе не совпадения, это трэш какой-то. Настоящий, чтоб он сдох, трэш. В Москве проживает дюжина миллионов человек и едва не столько же приезжих. Здесь должен был оказаться кто угодно, только не она. Это ноль процентов, это просто невозможно! Но на пороге, совершенно живая и материальная, стояла Ира Соколова. Подруга, которой он планировал звонить, но так и забыл. А потом вспоминал в поезде и, кажется, накаркал. Как говаривал один его приятель: «Просто шок».
— И... Ира? — пробормотал Женя, окончательно растеряв и так поугасший апломб. Белая толстовка, квадратные очки, красные конверсы, дымящийся стаканчик. Ещё немного, и ситуация могла бы показаться беззаботным рандеву у кофейной точки — если бы не низкий потолок, скрывающий многие тонны бетона и прокатной стали. И не Григорий у дверей. И не открытая пасть совещательной.
Неуютная, в общем, вышла встреча.