Опаздывать Себастьян не любил куда сильнее, чем опаздывающих, и поэтому последний час то и дело бросал на держащегося за стремя тяжело сопящего Бенедикта неприязненные взгляды. Писарь же, которого, по правде говоря, следовало бы называть не "братом Бенедиктом", а "Бенни-Заточкой", пользуясь тем, что на тракте они были одни, отвечал нанимателю взглядами, не менее, а то даже и более раздраженными. Тогда, конечно, когда мог себе позволить отвести глаза от кажущейся бесконечной ленты дороги. В другой ситуации Медяк подобное поведение подчиненного без внимания не оставил бы, но изображающий огмианского послушника личный соглядатай не был повинен ни в том, что Топотун расковался в десяти милях от ближайшей кузни, ни в том, что не мог теперь поспеть за рысаком, и прекрасно это знал. Это, и то, что Себастьян хоть и был безжалостной скотиной, но скотиной справедливой. В итоге они, естественно, опоздали, но это, может быть, и к лучшему: не придётся из вежливости терпеть беседы ни о чем в ожидании, пока все соберутся.
— Дамы, господа, прошу прощения за опоздание, — отчеканил он, снимая с головы охотничью шапочку с пером, и, еле заметно кивая при этом Бенедикту в знак того, что бежать надо не за притороченным к седлу арбалетом или в ближайший лес, а к местному конюху.
Когда подчиненный удалился, протирая блестящую от пота тонзуру выуженным из рукава платком, Себастьян стянул пыльные дорожные перчатки и направился в сторону разномастной группы в углу, задержавшись лишь на то, чтобы прихватить по дороге стул, чем выиграть себе лишнюю секунду на разглядывание будущих компаньонов. Эльфийки, как, впрочем, и всегда, казались в обычном заштатном трактире чем-то неуместным, но присутствие их выселяло надежду в то, что игра, на этот раз, намечается всерьёз. Большие ставки, большой риск, большой выигрыш: именно то, что нужно. Наёмник же Медяку показался слишком мягким что ли. Необтертым. Словно ботинок, только что вышедший из-под руки башмачника. Однако, юность его вряд ли сумел заметить только он, и, раз уж организаторы всей этой авантюры не посчитали её помехой, то и он не станет.
— Себастьян Флинт. Законник, — представился Медяк с приятной легкой улыбкой, которая не трогала его глаз и ничего не означала.