Остаток дня Кнотт, не желая лишний раз напрягать пострадавшую ногу, провел в уютной, сырой, темной и прохладной норе, выясняя важную вещь - как же именно лучше всего жахать. В первый раз в бою с Гришей все было как-то просто - тыкал ножиком, не вышло, разозлился - бабах! Во второй раз как-то тоже не слишком сложно - защищал слизня, не вышло, тыкал ножиком - опять не вышло, разозлился... И опять бабах, но уже чуть более аккуратный, рука целая осталась.
Из всего этого гоблин сделал простой вывод - надо только разозлиться посильнее и всё само придет. Вроде довольно легко, но, как говорится, есть нюанс. Кнотт задумчиво почесал ладонь. Кожа на ней была светло-серой и ощущалась более тонкой, чем в других местах. Таких ситуаций в будущем стоило по возможности избегать - конечно, у них есть целитель и он даже обещал лечить подобное, но лучше уж лишний раз не страдать.
В общем, Кнотт решил на практике выяснить, где находится тот предел, после которого он уже обожжет кого-нибудь, но еще останется целым сам. Поэтому он начал старательно злиться. Обзывал самого себя разными словами, вспоминал, как в детстве его обижали ребята постарше, выцарапал на стенке условного Гришу и тыкал своим ножом прямо мимо него. Прибег даже к самому страшному средству - изображая мамин голос, заявил что вот соседский парнишка-то настоящим делом занимается, грабит самых настоящих людей на самой настоящей дороге и даже завел себе железное копье! Возразил на это, что сам он теперь еще и не с таким справится, а копья ваши всякие - для идиотов, которые головой думать не умеют. Чуть не поругался сам с собой, но ух как разозлился в итоге!
Ну и как жахать по-нормальному всё-таки разобрался немного.