Шорсть на удивление резво ковылял по Поляне глядя то в карту, то на небо, то под ноги, то внимательно рассматривая остальных и везде оставляя свой, мягко сказать, специфический запах.
Безуспешно пытался послюнить палец. Бормотал что-то то громко, то шепотом.
— Зюйд-вест-трепанг! Два румба под килем! Ага! — замер. Резко развернулся на протезе. Поклацал челюстями, типа, усмехнулся. — Астролябия у кого-нибудь есть, пешеходы? Ну или хотя бы бимс в три локтя?
Прервался от картографических изысканий, Сола послушал, черепом покивал. Кнотту палец показал. Большой.
— Опыт имеет место быть, но лоция сама себя не построит, туды её в фарватер.
Плюхнулся прямо там, где стоял у углубился в дебри географических открытий. "Великих Географических Открытий" как заявил Мозга, а после ультимативно приказал называть себя не иначе как Колумбом. После непродолжительной дискуссии с Чахлой Бородой сошлись на "Коленьке".
— ЕСТЬ АЗИМУТ! — после продолжительного молчания гаркнул Шорсть. — Коленька прав оказался, хоть и испанец. А им доверять нельзя... — пояснил он вполголоса оказавшейся рядом Добролизе.
Встал в позу, убедился, что его хоть кто-нибудь слушает, высказался:
— Галсами пойдём. Фордевинд и право на борт. Сушите сухари, — оглядел себя. — Надо бы прибарахлиться. Нужен ром, сабля, портки и подшивка "Юного техника" за 84-й год. И шляпа. С пером.
Коленька в очередной раз подсказал, что всё нужное добыть удастся только у кого-нибудь. И эти "кто-нибудь" наверняка неприкаянные бродят в Лесу. А то, что туда же отправилась большая часть экипажа, только внушало надежду на богатую добычу. Сказано — сделано. И Шорсть поковылял в Лес.