Некоторое время Ирэн напряжённо смотрела на Эдгара, силясь понять, искренни ли его слова или он просто щадит её, не хочет расстраивать. Использовала ли она своё чувствительное, сверхъестественное зрение? Теннисон не знал этого наверняка. Он лишь видел, как в зелёных глазах ирландки мелькали противоречивые чувства: сначала читалось неверие, сменившееся настороженным удивлением, а потом… сдерживаемой радостью?
— Эдгар!..
Ирэн с облегчением улыбнулась и тут же вновь посерьёзнела. Будто в этот конкретный момент боялась дать волю эмоциям. Будто опасалась, что, прояви она радость открыто, как всё это окажется дивным сном. Будто ожидала, что с минуты на минуты она проснётся — и волшебство рассеется.
Её хватило ненадолго.
— Эдгар!
Она выбралась из-под лежащего Кавендиша и с весёлым, ребяческим задором плюхнулась рядом. Хотя, если быть совсем уж честными, плюхнулась она не рядом, а прямо нá Кавендиша, за неимением широкого пространства на диване. И будь англичанин живым, приземление бы вышло… ощутимым для его грудной клетки. Есть, есть всё же в вампиризме своя привлекательность и милые, приятные мелочи!
— Мой славный сэр, — она прильнула к мужчине в поцелуе.
— Я рассказала тебе это для того, чтобы показать, что ты лучше меня. И что ты меня идеализируешь, а я этого не стою.
Ирэн задумалась, положив голову на плечо Эдгара.
Она грустно улыбнулась, прижимаясь к груди Теннисона, зарываясь в неё лицом.
— Рассвет скоро…