За 2 дня до встречи с Уэйком
Нантская капелла полным составом двинулась домой на следующую ночь после прибытия в Париж и завершения миссии. Общая картина была ясна, и теперь Микаэль невесело думал о предстоящей встрече с Ирэн. Беседа ожидалась тяжёлая, так что в роли переговорной выступила комната капеллы с лучшей звукоизоляцией. Негоже выставлять Примогена не в лучшем свете перед коллегами.
— Ирэн, у меня есть три новости, одна хуже другой.
Регент решил ничего не утаивать, не смягчать неприглядные факты. Ложь в таких случаях — ещё более горькая пилюля.
— Новость первая, очевидная. Торстен не знал про мага, а значит, его направил кто-то другой, кто был в курсе. Похоже, что в Сорбонне завёлся шпион.
— Вторая новость. В Сорбонне я нашёл ту самую Од. Стоило мне назвать фамилию Куинна, как она забилась в истерике. Малость переигрывала, но в целом, та самая.
— Третья, и самая ужасная. Од пополнила ряды Тремеров, и теперь крутится вокруг Торстена, и чуть что — в крокодиловы слёзы. Этой девице хватило наглости устроить мне, — Микаэль замедлился, подбирая слова, — устроить мне допрос с пристрастием прямо на глазах у Торстена. Сказать, что она позволяла себе лишнее — не сказать ничего. Однако ни малейшего неодобрения на лице Его Светлости замечено не было. Не знаю, как, зачем и почему, но Торстен позволяет ей себя так вести.
— Ну и наконец, новость хорошая. Соберите последние три — и у меня появится отличный повод дать тебе пару уроков свежевания по-канадски.
В глазах Микаэля играли то заговорщические нотки, то проблески искреннего отвращения и жестокости.
По мере того, как итальянец говорил, Ирэн делалась всё мрачнее. А под конец речи, не выдержав, спрятала лицо в ладонях, судорожно выдохнув. Про сдержанность, учитывая близкую к человеческой, ранимую натуру ирландки, сейчас можно было забыть вовсе. Такое было тяжело даже просто слушать.
Молчание длилось довольно долго. Ирэн пыталась совладать с собой. Крик обиды и боли предательства рвался наружу, но гордость не позволяла открыто выражать своё горе. Королева всегда должна оставаться королевой, даже если простолюдины сорвали венец с её головы. Верней, Ирэн сняла его сама, ещё в прошлую встречу оставив лежать на краю стола Высокого Регента. Из той же гордости и чувства собственного достоинства не стала дожидаться, когда её захотят унизить прилюдно.
Микаэль не торопил, терпеливо ожидая, пока схлынет первая волна негодования, ненависти и страдания. Они знали друг друга уже давно, чтобы сейчас итальянец догадывался — теребить и подливать масла в огонь не стоит. Любая неосторожно оброненная реплика с его стороны грозит возгоранием. Как в прямом, так и в переносном смысле. Да и самовозгорание исключать нельзя, учитывая нет-нет да и проскакивающие суицидальные замашки ирландки… Микаэль давно их заметил, однако никогда не акцентировал внимания. Сейчас же — обеспокоился, всерьёз задумавшись об их вероятности.
Ирэн, наконец, заговорила, отвлекая его от тревожных мыслей.
— Значит, он вот так решил отплатить за мою верность и всё, что было для него сделано… — произнесла она чуть слышно, почти шёпотом.
Кожа её в приглушённом освещении комнаты, казалось, сделалась белее мела, когда она отняла от лица ладони. А голос… будто выцвел, растерял все бархатные, мелодичные ноты, на которые был так богат доселе.
— Ну что же. Мне всё понятно. Даже не представляешь, насколько мучительные новости ты мне принёс… Но я благодарю тебя за честность и правду.
Микаэлю же, в свою очередь, было понятно по тону ирландки, что это «Ну что же» не предвещало ничего хорошего. Знай он об Узах крови, которыми Ирэн была привязана к Высокому Регенту, пожалуй, приставил бы к ней круглосуточную охрану. Но Микаэль не знал, а Ирэн хранила тайну, однажды дав такое обещание Торстену. В отличие от Его Светлости, своё слово она держала.
— Если тебе интересно мое мнение… — итальянец выдержал паузу, словно в нерешительности. — Мне кажется, у него не было выбора. Уж не знаю, что произошло на самом деле, но очень похоже, что он либо под Узами, либо под чарами, либо под тем и другим.
На реплику регента о причинах странного, резко изменившегося поведения Торстена ирландка скептически покачала головой.
— Я в это не верю, прости. Прожить 300 лет, чтобы срезаться на простейшем? Нет.
— Од становили. Не по собственной воле, если тебе важны такие детали, — продолжал развивать свою версию итальянец. — Лишённая магии, лишённая жизни, выжженная ненавистью и наверняка привязанная узами к Торстену. Мне кажется, именно она позвала того мага, чтобы саботировать нашу миссию. Или того хуже, она затеяла свою кровавую интригу. И самое отвратительное, у неё тоже нет особого выбора, — истерично усмехнулся он.
«Харт... Даже с того света он умудряется оставлять свои разрушительные подарки».
— О, выбор есть всегда. И у бедняжки в этой безвыходной ситуации он тоже есть, — сухо отозвалась Примоген. — Из целых двух пунктов. «Сдохнуть медленно, болезненно и мучительно» и «сдохнуть быстро, болезненно и мучительно». На её месте я бы выбрала второе.
— Она пыталась заставить меня отчитаться о задании. С его молчаливого попустительства. А теперь вспомни, как прошло моё нарушение этикета, и чем это закончилось?
Микаэль активно жестикулировал руками, после чего отвернулся в сторону, словно закончились батарейки.
— Маги... Маги не простые люди. Они подменяют чужие правила на свои собственные, но не спешат об этом рассказывать. Хочешь простой пример, как магии меняют привычное и понятное на совершенно невообразимое?
Мужчина протянул к Ирэн раскрытую ладонь.
— Дай мне руку.
Не колеблясь, она выполнила просьбу итальянца. Он накрыл её ладонь своей.
— Скажи мне, что ты чувствуешь? Тепло, что исходит от моего тела, почти как у живого человека? Ты чувствуешь, как кровь движется у меня под кожей, питая и придавая цвет? Ты никогда не видела, чтобы я был бледен, хотя ты знаешь, как дорого обходится этот фокус... остальным.
— Чувствую…
Бледные, прохладные пальцы цвета античного мрамора мягко обхватили тёплую ладонь регента.
— Но успешность фокуса зависит от нашей близости к человечности и силы Зверя, разве нет? И всё же это лишь имитация жизни, временное и мимолётное оживание, поддерживаемое силой витэ. Но к чему ты клонишь?.. — отвлекшись от созерцания рук Микаэля, Ирэн подняла на него недоумевающий взгляд.
— А моя память — это, конечно же, случайная ошибка природы, которая проявляется один раз на миллион, — с немым укором он посмотрел на ирландку. — И то, что в голодное время я могу обойтись без крови месяцами — это, конечно, случайная девиация линии крови?
Но Ирэн всё ещё не понимала, к какой мысли подводил её регент, продолжая сосредоточенно смотреть на него.
— Прости, Микаэль, от этих новостей в голове сейчас такой хаос… Вихрь, просто стихийное бедствие…
Она устало потёрла лоб, пытаясь сосредоточиться. Как вдруг тумблер перещёлкнуло.
— Подожди! — от неожиданной догадки ирландка дёрнулась, непроизвольно сжав пальцы мужчины. — Ты хочешь сказать, что…
Голос её упал до шёпота.
— …при жизни ты был магом?!
Микаэлю не оставалось ничего, кроме как обаятельно улыбнуться.
— То было страшное время. Встретиться с Традициями мне не посчастливилось, да и не особо кому нужен новичок в разгар Второй Мировой. Говорят, у магов своих проблем хватало. Не могу сказать, что я понимал, что делал, но кое-что мне было доступно. А затем меня нашел Анри Эдюан, и теперь я тот, кто я есть.
Из груди Ирэн вырвался выдох сочувственного разочарования.
— Шарль жесток…
Мысль её теперь заработала судорожно, будто, под стать хозяйке, готовая забиться в припадке отчаяния.
— Что если..! что если..! — Ирэн аж захлебнулась от нахлынувших эмоций и запала, свойственного учёным, стоящим на грани рождения невероятной гипотезы. — О, как давно я мечтаю объединить Тауматургию с магией, взяв только сильные стороны той и другой… — восхищённо выдохнула она.
Вспомнился оставленный в больнице Уэйк.
— Мага нельзя отдавать ему ! — подхватилась Ирэн в тревоге. — Они его убьют, Микаэль! Уничтожат его дар! Не делай, этого! Пожалуйста.
— Я передал информацию, где и когда я в последний раз видел этого паршивца. Разумеется, я не зря так много времени потратил на конспирацию, так что у него есть время в запасе, прежде чем его найдут, — успокоительно проговорил мужчина. — Но не рассказать я не мог. Это уже предательство Клана, сама понимаешь.
Микаэль с улыбкой посмотрел на Ирэн, после чего переменился в лице.
— И как тебе удаётся так легко менять темы? — засмеялся он.
— Наука — единственное, что мне остаётся, — ответная улыбка ирландки была грустной. — Наука единственная никогда меня не предавала. А из знакомых — только ты с Эдгаром.
— Я рассказал Торстену, что в его стане появился предатель. Посмотрим, что он сделает. Если ничего, то мои догадки подтвердятся, и нам придётся силой вытаскивать Его Светлость из-под влияния одной зазнавшейся магички.
Вновь упоминание болезненной темы. Губы Ирэн плотно сжались, чётко очерчивая линию скул и подбородка. Девушка отвела взгляд в очередной попытке сдержаться. Лишь побелевшие костяшки сжатых кулаков выдавали то, каких усилий ей это стоило. Резко вздёрнув подбородок, она перевела взгляд обратно на собеседника.
— Микаэль, мне нужен твой карт-бланш, — проговорила твёрдо.
Не вопрос. Констатация факта. Так говорят стоящие на краю пропасти и готовые прыгнуть. Те, кому уже нечего терять. Сейчас зелёные глаза смотрели прямо, уверенно, решительно, но на дне этого отчаявшегося омута плескалась надежда и… просьба.
Излишне было говорить, чьё имя было вписано в этот карт-бланш, и что ирландка намеревалась сделать с данной персоной.
— Она не сестра нам, Микаэль. Она предала уже дважды. Предаст и в третий раз. Пожалуйста. Позволь...
— Действуй, — без колебаний ответил итальянец. — Но при условии, что этот карт-бланш будет не последним... — многозначительно добавил он после секунды размышлений.
Склонившись, Ирэн поднесла к губам ладонь регента и… запечатлела долгий поцелуй на её тыльной стороне.
— Спасибо, — прошептала она с искренней благодарностью.
Рука Микаэля скользнула на плечо девушки, и через мгновение она оказалась в еще тёплых объятиях.
— Ты уже через столькое прошла. Уже нет преграды, способной тебя остановить. Не забывай об этом.
Ирэн меланхолично улыбнулась шутке, пряча лицо у него на груди и обнимая в ответ. Будто старалась остановить и сберечь тепло, утекающее из его тела.
Хорошо, что он не видел сейчас блеснувшие в её глазах слёзы.