Париж, после миссии
Сорбонна и ее катакомбы встретили вас насторожено. Несколько вампиров, кто был в курсе, обступили автомобиль темными фигурами, чтобы своими глазами посмотреть на пленную Одаренную. Хищные улыбки и присвистывание нарушали монотонное гудение города бессонной любви. Доктор Менгеле - немец с взъерошенными редкими седыми волосами на почти лысой голове, усами и парой металлических зубов - пристально присмотрелся к спящей под наркозом индуске и деловито пощупал пульс. Только убедившись, что она действительно не в кондиции, он кивнул сопровождавшим, и те с улюлюканием потащили в темные катакомбы маленькую фигурку смертной, замотанную в атласную подарочную ленту. Коллеги оценили иронию и насмешку, в капелле воцарилась праздничная атмосфера. Даже те, кто был совсем не в курсе миссии (большинство) смутно понимали, что есть повод порадоваться, и что Высокий Регент Стефан Торстен сегодня будет доволен.
- Поздравляю!
- Хорошая работа, пейзаны! - проапплодировал тонкий хлыщ, разодетый с иголочки. Еще один столичный задира. Такие высоко не поднимаются.
- Кого они принесли? - прошептала секретарша подруге, закрывая губы руками.
- Смотри, летающая ведьма, - ответила другая.
Громкие поздравления, тихие шепоты конторы.
Вас провели мимо шкафов и бумаг прямо в холодный лабораторный зал глубоко под землей. Чаны со стеклянными стенками и мутной жидкостью внутри обрамляли невзрачный пол. Была квадратная дверь для того, чтобы приносить клетки с животными и вытаскивать носилки с грузом для инсинератора по пожелтевшим полозьям. Полки с инструментами занимали стены. Наличествовали и экраны, сканеры, но немного. Здесь была в ходу медицина 20-го века. И, быть может, 20 века до нашей эры. Каору хорошо знала это место, доктор здесь проводил часть их экспериментов надо созданной нежитью, гомункулусами и гибридами. Комната страданий чужих и торжественных открытий - его. Экранированные каменные стены надежно гасили любые крики и эманации. Смертная лежала на металическом столе полностью нагая, тщедушное тело с гусиной кожей. Ее грудь еще не до конца сформировалась и выглядела рудиментарной, а рана на ноге слегка кровила. Симидзу увидела, что это мелочи, она сделала хорошую операцию на стоянке в Швейцарии, и организм должен оправиться от кровопотери, если дать ему отдых, питье и тепло. С другой стороны, если Одаренная оправится, неясно что случится с капеллой.
Послышались шаги нескольких ног, и в лабораторию вошел-ввалился Высокий регент, одетый в деловой костюм с белой рубашкой и темными камнями-запонками. По пути он слегка задел рукой стол, отчего тот зазвенел металическим переливом, как корыто.
- Это она? Должна быть тонкая и высокая, а эта выглядит как ребенок, - недоверичиво спросил Торстен, и, получив подтверждение, немедленно поднял руку смертной и укусил ее в изгиб локтя. Ни капли крови не пролилось на пол. Регент закрыл глаза, смакуя, а затем положил руку на место. - Любопытно, любопытно. Неплохо. Хорошая работа, герр ДиРейм и ученики.
Отчетливый стук каблуков возвестил появление тонкой дамы. За Торстеном появилась красивая светловолосая девушка в простом черном платье, с шеей, замотанной в платки. Ее правильное и очерченное лицо имело выражение застывшей бесконечной грусти, женских невзгод. Маленькие морщинки у углов рта и грустные большие глаза подчеркивали впечатление хрупкости и невинности. Как будто она перенесла когда-то горе, и теперь это было позади, но тень навечно повисла над женщиной облаком ненастья. Присмотревшись, вы заметили что на ногах у нее красные туфельки, из тех, что хорошо смотрятся только на витринах бесконечно дорогих магазинов. Туфельки слабо вязались со всем остальным.
- Знакомьтесь, это Од (Aude), наша новая коллега, с опытом работы в Традициях. Подает большие надежды в области Тауматургии, - представил ее Торстен с гордостью, как бывает министры представляют новую породу коров на выставке народного хозяйства. Стефан положил ей мясистую руку на плечо в отцовском, но в то же время хозяйском жесте.
- Одиль, повелитель, - прошептала блондика с некоторой непокорностью. - Теперь Одиль.
- Од, - поправил Регент, явно довольный собой. - Это она? - спросил он "коллегу".
Од наклонилась к лицу индуски и прищурилась.
- Сонали, - прошептала она. - Вот мы и снова вместе.
По лицу Од пробежала тень страха или жалости, но потом ее сменило выражение решимости, а печальные губы вдруг приобрели хищный изгиб, жестокий. Блондинка гляну на Регента, а затем перевела глаза на вас. Теперь большие зеркала души были надменными, слегка презрительными. Подбородок взлетел вверх.
- А остальные? Что с остальными? - спросила она резко, нарушая протокол.