Джефферсон сделал знак бойцу, чтобы тот занял позицию между двумя входами-дробь-выходами из помещения, откуда было бы удобно раздавать прикладом в морду. Ну, или вышибить мозги тому, кто постарается свалить без приказа. После чего вновь окинул помещение своим тяжелым взглядом и неторопливо начал движение вперед.
- Дамы и господа, добрый, хе-хе, день, - громким, но звучащим с какой-то ленцой и скрытой угрозой, хорошо поставленным еще в полицейской Академии в черт знает каком году, произнес Джеф, прекрасно понимая, что для кого-то ближайшие двадцать четыре часа добрыми точно не будут. - Полиция, всем оставаться на своих местах...
- Нам нужен... мужчина..., - словно намеренно растягивая слова, Старина ласково погладил по голове какую-то девушку, которая оказалась рядом.
- Белый..., - ладонь полицейского опустилась на плечо афроамериканца, похлопала... и вернулась в исходное положение.
- Лет сорока... расслабься, сынок, сегодня твой счастливый день...
- Темные волосы..., - пальцы Джефферсона сомкнулись на чьей-то шевелюре, проверяя корни волос.
- Голубые глаза..., - внезапно наклонившись и оказавшись буквально лицом к лицу уставился он в радужку какому-то типу.
И, наконец, завершив свое акулье движение, он остановился посреди кабинета.
- ДЖОН ВИКЕРС!!! - лицо полицейского перекосило от гнева, его рык, наверное, слышно было на всем этаже. В эту секунду Джефферсон имел вид совершенно невменяемый.
Лишь тот, кто умел сохранять хладнокровие, мог заметить, что, несмотря на жуткую рожу, бьющуюся жилку на лбу, глаза старика прочесывают ряды людей, четко, спокойно и внимательно выслеживая добычи.