Валентин отчаянно покраснел и растерянно улыбнулся. Очевидно, он был не готов к таким вариантам ответа, и потому глупо уставился в пол, перебирая пальцами. Когда лишь кончики ушей остались красными, он рассеянно мотнул головой, пожал плечами и ответил, все еще не поднимая глаз.
- Да нет, у меня все прилично...
Оправившись от нецензурного шторма, парень поднял глаза, оглядел присутствующих коллег и снова заговорил с той пугающей страстью коллекционера, которая присуща фанатикам своего дела:
- Я не хочу портить сюрприз. Хочу чтобы вы сами все увидели. Ну что, идем? Тут недалеко совсем!
Он приготовился вскакивать со стула, позабыв, что сделал заказ. Хватило бы и невнятного кивка, чтобы он вылетел из кафе, отчаянно желая показать свою коллекцию незнамо чего.
Егор поднялся этажом выше и громко постучал в дверь. Дверь, кажется, не ожидала, что кто-то может с такой силой просто постучать, и неловко отворилась, выплескивая воду в коридор. Квартира была наполнена водой похлеще жилища Егора. Тут уже, подобно бумажным корабликам, из-за угла мерно выплывали тапки, за ними островами тащились половички. Щетки, пластиковые бутылки, деревянный гребешок, футляр для очков - все это мешало прокладывать путь в квартиру. На голос Егора никто не отзывался. Квартира была подобна жилищу Егора, но в более удручающем варианте. Тут не было изысканной мебели и уместного минимализма для таких площадей. Тут был старушечий хлам, накопленный десятилетиями. Совершенно ненужный, пыльный и бестолковый. В такой квартире хотелось просто все сжечь, потому как вынести весь этот хлам уже не представлялось возможным. Течь шла из ванной комнаты, которая была заперта изнутри. Пришлось повозиться, чтобы отпереть окаянную, предварительно, конечно, постучав. Когда дверь поддалась, то картина, представшая взору Егора, была удручающей. Ванна была наполнена водой. Бельевые веревки, что, наверное, вечность висели над ванной, были порваны. С них, очевидно, упали все тряпки и полотенца, заткнув собою слив. Запасное отверстие для слива тоже, за давностью лет было чем-то забито и ни черта не спасло квартиру от потопа. Но это было лишь следствие причины. Основная проблема висела в воздухе и отражала в черном зеркале уставшее лицо Егора. Портал, он, родимый, страшный в своей неуместности в такой старой захламленной квартире. Виновником злодеяния он висел посреди этого гадюшника, отражая, казалось бы, справедливость своего поступка. А еще, кажется, был тем счастливым случаем для внуков пропавшей старушенции, которые, видимо, отчаялись ждать, когда она преставится. Оставался лишь один вопрос: жива ли старушка? А если еще жива, то есть ли смысл ее спасать?
Тем временем, Катя, напевая, собирала воду. И все казалось таким обыденным. Ну потоп, ну и что? Все уберем, высушим и подлатаем. Не велика беда, в общем. Только в какой-то момент из полуприкрытой ванный послышалось пение... Кровь застыла в жилах моментально и сердце куда-то бухнулось в живот. Пение медленно стихло, а носа коснулся запах болотины. Тот самый, что преследовал ее у подъезда. В ванной что-то тихонько плюхнуло и снова все стихло. Но тишина, как ни крути, была мрачная, наполненная тревогой и тягучим ожиданием беды.
Маша вышла из злополучного кафе, и ей сразу же ощутимо полегчало. Полегчало от свежего воздуха, от долгожданной возможности просто выдохнуть и попытаться войти в привычное русло жизни. В конце концов, у нее внезапно образовалось свободное время, которое она могла посвятить себе. И сейчас перед ней стоял выбор: пойти по переулкам к остановке, чтобы сесть на трамвай и уехать домой, или же выбрать прогулку по городу, благо где-то тут должна была находиться небольшая аллея, по которой можно было прогуляться а там уж и подумать, как добраться до дома другим путем, а может и совсем не домой. Чуть поодаль виднелся ряд магазинчиков: книжный, сувенирная лавка, продуктовый. Еще дальше располагался большой гипермаркет, а если пройти все это и идти еще минут пятнадцать, то так и до остановки недалеко. Или же пять минут поблуждать по переулкам пасмурного Обнинска и через пять минут выйти к трамвайной остановке. Выбор оставался за ней.