— Ах, госпожа, к чему этот потоп?
Застав в спальне рыдающую Аду, сестра Анна несколько изменилась в лице и повела носом, как будто принюхивалась.
— Ну что Вы, госпожа, ни один мужчина не стоит слёз, — проговорила она мягко, но уверенно.
— Откуда ты...
— А почему ещё может плакать женщина так горько? — монахиня понимающе улыбнулась и присела на край кровати, чуть поодаль. — Я видела это не раз. И сама когда-то была такой. Но мне посчастливилось встретить нашего Повелителя и научиться у него этой простой истине.
— Так Повелитель сам мужчина, — заметила Ада сквозь всхлипы.
— Но разве он чета смертным? Или когда-нибудь обращался с Вами неуважительно? — с лукавым прищуром возразила француженка.
Меченая ничего не ответила, лишь покачала головой, и солёные ручьи заструились с новой силой.
— Он назвал меня женщиной, как будто это что-то унизительное и постыдное... Как будто я самое презираемое существо на земле...
— А Вы действительно стыдитесь своей природы?
Ада помотала головой снова.
— Тогда тем более незачем плакать. А Каратель... — лицо сестры Анны приняло задумчивое выражение. — Ничего удивительного. Он уже обжёгся с одной женщиной, и теперь до смерти боится их всех. На всякий случай.
— Чего их бояться, люди как люди, — шмыгнула носом Ада и утёрла щёку тыльной стороной ладони. — И вообще это какая-то странная боязнь, больше похоже на прессинг.
— Так и есть, — согласилась сестра. — Каратель уверен, что наилучшая стратегия взаимодействия с женщиной — доминировать и унижать. Но что лежит в основе? Причина тому — страх. Атака первым как надёжный способ самозащиты.
Анна иронично хмыкнула. Будто хотела сказать: «Как будто это его спасёт. И до чего же эти мужчины самонадеянны».
— Я просто устала от этих эмоциональных качелей, — с грустью призналась Ада. — Вчера он доверял тебе сокровенные переживания, и ты думаешь: «Ну наконец-то удалось пробить эту стену, и всё налаживается». Но сегодня он вдруг грубит на пустом месте. Что будет завтра, я вообще не представляю. А главное ни за что! Почему он сразу подозревает плохое? От меня, которая ни разу его не подставила и только и делает, что хочет помочь!
— Таковы демоны и их реальность, госпожа. Существовать с привычкой от каждого ожидать удара в спину. И Каратель, несмотря на свою смертную природу, возможно, больший демон, чем многие бессмертные... — философски заметила Анна.
— Что ты имеешь в виду?
Впервые за время диалога Ада перестала всхлипывать и оторвала ладони от лица, непонимающе и заинтересованно взглянув на собеседницу. Эта монахиня выделялась из остальных какой-то мудрой размеренностью, неспешной созерцательностью, рассудительностью и степенством — тем, что в простонародье зовётся житейским умом. Возможно, за эти качества Повелитель назначил главой отряда именно её? Она была немногословна, по большей части просто улыбаясь по-джокондовски, но эта затаённая в глазах улыбка говорила: «Уж я-то знаю, будь уверен».
— Германа притягивает Ваша эмоциональность и необычная для тёмных... хм, человечность. Все демоны питаются энергиями, как Вы знаете — но энергия энергии рознь. Негативные чувства, скажем так, сытны, но пресны. «Высокие» вибрации души — вот где изысканный вкус!
— Что же, он меня специально разводит на разные эмоции, чтобы своё меню разнообразить? — недоумённо изогнула брови меченая.
— Не исключено, — кивнула монахиня. — И, скорее всего, делает это неосознанно. А когда приходит запоздалое понимание, он намеренно отдаляется и ведёт себя холодно, дабы не причинить вред. Не выпить лишнего.
В словах сестры Анны было зерно истины. Ада помнила, как Повелитель не раз просил её умерить пыл, мотивируя это большим соблазном пригубить из источника. Какой-нибудь молодой, ушлый демон вряд ли бы озадачился такой моральной дилеммой и просто проглотил бы лакомый кусочек — инфернальные существа редко бывают не голодны. Требовалась определённая степень сознательности и высокий уровень самоконтроля, чтобы не сорваться и не осушить незадачливого человека. Что если способность поглощать энергию из смертных было одним из побочных следствий становления аватаром Великого Герцога, и Герман опасался, что она выйдет из-под контроля?
— Я вижу, госпожа, что Вы очень терзаетесь, — сказала Анна, — и могла бы помочь облегчить эту печаль.
Она протянула руку, приглашая Аду за туалетный столик, и взяла расчёску.
— Если хотите мой совет: клин клином вышибают, — разделив волосы хозяйки на пряди, монахиня принялась аккуратно расчёсывать каждую. — Каратель печётся о своей свободе и ревностно охраняет её от малейших посягательств — так дайте ему максимум. Предоставьте самому себе. Сделайте вид, что Вам нет никакого дела, где он, куда собирается, с кем встречается и когда вернётся. Заставьте его бояться стать ненужным. Глядишь и свобода перестанет быть такой уж ценностью.
Распутанный локон лёг Аде на грудь, и девушка почувствовала необъяснимое облегчение. Сродни умиротворению, какое испытывают йоги в медитации. С каждым новым взмахом расчёски грусть рассеивалась, и вот уже повод для неё казался таким несущественным... Выравнивалось дыхание, на высохших от слёз щеках вновь проступал здоровый румянец.
— А Герман боится своей ненужности? — спросила Ада, дивясь на то, как спокойно прозвучал собственный голос.
— Все боятся, — отозвалась Анна. — Ведь это прямой путь к одиночеству. Вы одна из немногих близких его знакомых. И когда на чаше весов окажется Ваше общество в противовес его вольной жизни...
Она не договорила. Лишь смежила глаза по-кошачьи и лукаво улыбнулась отражению меченой в зеркале.
— У Вас чудные волосы, госпожа. Настоящее оружие обольщения. Наш Повелитель как-то сравнил их с вьющимися змеями — высший комплимент.
— А что ещё ему нравится? — оживилась Ада.
— Женственность. И сила. Будучи силён духом сам, он не терпит безволия и пасования перед трудностями. А ещё строптивость, — добавила она, с хитрой ухмылкой склонив голову набок.
— Да? А я всегда думала, что его это бесит, — хихикнула меченая.
— О, напротив, лишь раззадоривает аппетит. Карателя, кстати, тоже, — как бы невзначай добавила Анна и, наклонившись к уху Ады, шепнула: — Пощекочите ему нервы, дайте отпор — и эффект не заставит себя долго ждать.
— Научишь меня? — заинтригованно спросила кандидатка в Королевы.
— Сестра Каталина нам поможет, — заговорщически улыбнулась монахиня.