Забавный такой. Кутается в простыню, как стеснительный подросток. Как будто до этого не пролежал перед ней несколько часов во всей красе. Уж наверное всё рассмотрела, при желании. Ада улыбнулась, спрятав улыбку на груди охотника.
— Когда меня выхаживал, я тоже в неглиже сверкала — и ничего. Так что теперь мы квиты по голозадости.
Не преминула подтрунить. Очень уж на душе было радостно, что вон он — живой и тёплый, вернулся.
— Обмывание — это не отпевание, в нём нет ничего религиозного. И потом, я из семьи потомственных священников, забыл?
Расцеплять руки не хотелось. Ада боялась, что охотник опять мог натворить какую-нибудь дурость: пойти поболтать с ментами за жизнь (а по факту сдаться) или там попытаться вправить Кравцу мозги по-дружески — обычное дело, вполне в его стиле. Девушка уже привыкла, что такие вот его "долгие раздумья" обычно ничем хорошим для Дениса не заканчивались, и теперь её волнение подскочило до уровня близкого к параноидальному.
— Везде козлов хватает, и у людей, и среди нас. Даже среди тех, кого мы считали друзьями.
Она нехотя отстранилась. Доктор, наверное, был прав: после таких физиологических метаморфоз Якубу требовался осмотр. Но ужасно не хотелось оставлять их одних.
— Это Кравец, — мрачно объявила Ада. — Герман говорит, он взял след и вынюхал вас у гостиницы, привёл туда фэбсов на хвосте, чтобы намеренно сдать тебя и заработать очки себе. Теперь он их цепная сучка, и, думаю, скоро службисты заявятся ко мне — это лишь вопрос времени.
Странно, но вот как-то похер было, заявятся или нет. И дело даже не в защите Повелителя, вряд ли в ней. А как будто переступлена та грань, разделяющая "ещё осторожность здравомыслящего обывателя" и "холодную решимость доведённого до ручки". Не она первой нарушила зыбкий нейтралитет, и боги свидетели — не хотела. Но сейчас, когда ставки повышены и игра пошла по-крупному, она не станет прятаться в раковину.
— Надеюсь, теперь ты понимаешь, что мои опасения не были надуманными? Кравец предатель. Он уже тогда переметнулся, не нужно было искать с ним встречи. Кстати, был здесь недавно в моё отсутствие. Устроил погром.
Девушка показала рукой на выбитое окно.
— Если припрётся снова или чего хуже будет исподтишка следить за домом, как он любит, это нехорошо для твоего инкогнито. Тебя же вроде как нет в живых, завтра похороны... Я уже и бумаги успела получить, свидетельство о смерти.
Поначалу Ада растерялась: что делать? Не идти же как дура опять в ЗАГС с заявлением: "Ошибочка вышла, воскрес наш покойничек, жив-здоров, бегает. Регистрируйте его обратно". Но сейчас в голову пришла мысль, что расклад не так уж и плох: федеральный розыск с Дена снимут, чекисты ослабят бдительность — в самом деле, кто станет гоняться за мертвецом? Только вот...
— Тебе бы внешность немного изменить. Если хочешь, я могу попросить у Повелителя, он умеет в пластические операции. Ой, ты, наверное, есть хочешь! — вдруг спохватилась девушка. — Два дня же прошло. Я сейчас!
И засуетилась к кухне. Но на пороге вдруг задержалась, обернувшись через плечо, сказала коротко, тоскливо:
— Знаешь, Герман в тюрьме.