Простые беседы о сложном
5: и во тьме есть свет
— И ты думаешь, что этот эпизод только больше убедил твою жену, что она права? Что она сделала верный выбор уйти?
— А как иначе? — Герман издал едкий смешок. — Рогатый ублюдок втянул меня в это дерьмо. Сделал абьюзером и насильником.
— М-м… я так не думаю… — в задумчивости покусав губы, протянула Ада.
— Да пойми уже, что ты в прямом смысле слова выступаешь сейчас адвокатом дьявола и защищаешь чудовище! — раздражённо прервал её брат.
Он начинал уставать от этого пристального копания в грязном белье его семейной жизни, но ещё больше — от слепой упёртости Ады во всём оправдывать хозяина, какую бы мерзкую выходку тот ни выкинул.
— Не защищаю, а хочу понять, — спокойно возразила девушка. — Ты сам говорил, что не стоит судить демона меркой смертного, потому что его мораль не укладывается в человеческие рамки. К тому же в этой истории что-то не так. Слишком просто, топорно — это не «почерк» Повелителя…
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Герман. — Опять одна из его многоходовок, и на самом деле всё гораздо ужасней?
— Хочу сказать, что благодаря долгим беседам с твоим шефом у меня неплохо с теорией демонологии. А она утверждает, что мучить своих подчинённых ради забавы — фишка Асмодея, но никак не Астарота. Повелитель не делает этого просто так, по приколу. Он может повести себя жёстко, только если ты чем-то провинился, сильно накосячил, подвёл его. То есть за дело. Здесь что-то другое, иной мотив…
— Например?
— Например… наприме-ер…
Ада ответила не сразу, теребя травинку, пробившуюся сквозь плед, на котором они с Вейцем расположились.
— Скорей всего, Повелитель защищал тебя и хотел помочь.
— Отодрав и избив мою жену до полусмерти? Ты прикалываешься? — Герман обескураженно уставился на сестру.
— Нисколечки.
— С такой «защитой» я бы мог загреметь за решётку, не будь у меня хороших адвокатов. По-моему, это называется иначе — конкретная подстава с его стороны.
— Погоди, дай сказать, — осадила девушка. — Ты же аналитик, ну! Университеты понтовые заканчивал. Включи логику.
— Знание аналитической химии не даёт бонуса к распознаванию мотивов рогатых ублюдков, — съязвил Герман.
— Ладно.
Ада обречённо вздохнула. Вот хоть кол ему на голове теши — упёрся в свои обзывалки, как маленький!
— Тогда просто вспомни, в какой локации Ада находятся владения Повелителя. Ты же там частый гость.
— Предпочёл бы никогда не гостить в этой дыре, — огрызнулся мужчина.
— Гер! Сосредоточься. Родной домен Главного Казначея Ада?
— Окей. Девятый круг, по соседству с его корешем Люцифером. Какое вообще имеет отношение к разговору «прописка» этого чёрта?
— Прямое.
Девушка собрала всё своё терпение в кулак, чтобы прямо сейчас не пнуть исходящего ядом Вейца. А хотелось.
— А теперь вспомни его чин. «Обвинитель»! Профиль обвинителей — предатели. Так же, как и у Люцифера. И если бы ты хоть немного времени уделял общению с Повелителем, то наверняка знал бы, что предательство — это единственный, по его мнению, грех, который невозможно простить. И, кстати, — Ада выставила вперёд указательный палец, — он не одинок в своей точке зрения. Именно поэтому на 9-м круге самые суровые наказания. Это, по сути, колония строгого режима да ещё с карцерами-одиночками. Категория преступников к этому обязывает, так сказать.
Бизнесмен промычал что-то нечленораздельное, но прерывать или возражать не стал, продолжая слушать.
— Повелитель не слепой и не идиот. Можно, конечно, возразить, что даже самому крутому демону никогда не понять человеческих чувств. Но извините, уж что-что, а боль предательства он понять способен как никто другой. Потому что сам через это прошёл.
Герман поднял на сестру глаза, в которых читалось удивление со щепоткой скептицизма, но снова ничего не сказал. Уверенный тон Ады подсказывал ему, что проблема кроется в пробеле по матчасти. Но сейчас было не совсем подходящее время для расспросов о биографии Астарота.
— Так что здесь можешь не сомневаться: Повелитель видел, как ты страдаешь, — продолжала вещать увлечённая Ада. — Как за самоотверженный поступок тебе плюнули в душу вместо благодарности и бросили, когда ты был в полном раздрае. В новом для себя качестве, которое не понимал и не мог принять. Привыкнуть к тёмной силе адски сложно. Я помню, как хреново в первые недели было мне. Физически. А у тебя присовокупилось ещё и душевное — такой удар в спину от человека, которого ты считал самым близким. Конечно, Повелитель всё понимал.
— Поэтому изнасиловал жену прямо у меня на глазах, ага. Отличный способ выразить поддержку и помочь освоиться в новой роли, — сузив глаза, процедил Вейц.
— Да, внешне он мог демонстрировать другую реакцию — его огорчала твоя наивность. Ты же человек деловой хватки, а тут так лоханулся. Ну и потом, блин, ты мужик! Он с женщинами-то не сюсюкается, а с парнями и подавно, думаю, не станет.
— Я не просил со мной нянчиться. Достаточно было не творить лютой дичи за мой счёт.
Мужчина плеснул себе ещё сока и сделал несколько жадных глотков залпом.
— Повторяю в 125-й раз: демон чина «Обвинитель» ничто не презирает так сильно, как предательство и того, кто его совершил, — терпеливо напомнила Ада. — У него не стояло цели пытать тебя — он просто таким образом свершил возмездие за тебя.
— С помощью меня, — поправил Герман.
— Да, он сделал тебя свидетелем и, пожалуй, соучастником, — кивнула Ада. — И да, это жесть по людской этике. Но пойми, у него иная мораль: предатель — ппц какой козёл и заслуживает самой суровой кары, а иные чувства — сострадание, остатки прошлой любви, жалость, стыд — им просто уже нет места с того самого момента, как произошёл факт предательства. Грешник их априори лишается. И права на помилование тоже. Он должен страдать. Причём сильнее, чем тот, кого он предал. Приговор провозглашён в суде высшей инстанции и обжалованию не подлежит. Привести в исполнение немедленно. Всё, точка.
Закончив просветительский монолог, девушка покосилась на брата — тот похоже пребывал в меланхолической задумчивости, переваривая услышанное.
— Надо же. Обо мне проявили заботу, а я не оценил, — грустно усмехнулся он после довольно долгой тишины.
— Ну, выходит, что так. Ты завяз в паутине разрушительных отношений и сам не мог вырваться. Потому Повелитель стал тем, кто разрубил гордиев узел и разом отсёк всё ненужное. И если он сделал это в твоём теле, кто знает, может быть, он преследовал дополнительный символизм.
— Что ты имеешь в виду?
— Как бы ты поступил в той ситуации? — вместо ответа задала Ада встречный вопрос.
— Прямо тогда у меня не было сил ни на что, змейка.
— Я и не говорю, что сразу. Допустим, спустя некоторое время. Что бы ты сделал?
— Я бы отомстил, — почти без колебаний сказал Герман, и его серые глаза блеснули холодным металлом.
— Вот тебе и дополнительный символизм — единомыслие в едином теле, — резюмировала девушка. — Он тоже отомстил так, как посчитал верным. Той же монетой. Не вини Повелителя в том, что сделал бы сам, только потому, что он сделал это раньше тебя. Опередив тебя, он сэкономил тебе кучу нервов и времени.