То, как Герман начал ходить из угла в угол, было не очень хорошим знаком. Похоже его страхи вновь обретали силу…
— Сильнее себя самого? Герман, присядь на минутку, – Гааз несколько устало потёр переносицу. Сказывался плохой сон и то, что в нём было. — То, что у тебя в голове, то, что шепчет тебе, это не ты. Настоящий ты уже побеждал это. И я уверен в том, что ты больше не шагнёшь в этот ад. Если ты хочешь поговорить с ней наедине, я против не буду. Она знает тебя куда дольше и лучше меня. Может, твоя исповедь заставит её задуматься.
Пётр покачал головой при словах друга о том, чтобы остаться и присмотреть за девушкой, пока Герман будет переживать всё это в одиночку.
— И ты думаешь, что я оставлю тебя одного? Не дождёшься. Или ты забыл, кто виновен в том, что тебе пришлось пережить? Кто оказался тем демоном, который и отправил тебя в этот ад? Позволь напомнить. Этим демоном был я. И чёрта с два я позволю этому повториться. Говоришь, что лучше один? Но боишься. Так вот. Поговорить с ней ты можешь один, а вот переживать и думать о том, как справиться с проблемой лучше вдвоём, – Гааз встал с кровати. – Вот что, поговори с Ариадной. И спускайтесь вниз. Завтрак стынет, — он подал Герману полотенце. — Только приведи себя в порядок. Негоже являться к девушке растрёпанным и неряшливым.
Так, отправив Вейца наводить утренний марафон, Пётр вернулся на кухню. И только там позволил себе тихо выругаться. Твою мать! Только он начал думать, что всё стало налаживаться, что Герман начал приходить в себя, как оказывается, что Ариадна курит травку. Как Гааз мог упустить это?! В горле запершило. Он взял стакан и налил до краёв холодной водой. Выпил. Только першение стало сильнее. Второй стакан воды не помог. Пётр грустно улыбнулся, глядя на руку — она дрожала.
Он помнил эти симптомы, знал, что это за першение и дрожь. Откуда появилось желание уйти от проблем и забыться. По простому говоря, у доктора «загорели трубы». Он достал из шкафчика вчерашнюю бутылку с ромом, который использовал при готовке штруделя. И налил в стакан на «два пальца». Организм радостно «урчал». Выпей стакан. Второй. Бутылку. Забудь проблемы, зачем тебе чужие переживания? Если можно напиться и завалиться спать мёртвым сном…
Пётр стиснул челюсти, непроизвольно сжав ладонь. Тонкое стекло треснуло в кулаке, порезав кожу. Капли крови упали на столешницу, а рану защипало, когда в неё попал алкоголь. Мужчина зашипел и разжал пальцы, встряхнув кистью. Что же ты творишь, Гааз?! Решил прибухнуть, когда тот, кого ты сам поверг в пучину морфинового ада, оказался у края? Решил сбежать от проблем и действительности, как тогда, когда потерял женщину, которую любил и которая носила твоего ребёнка? Сжатый кулак обрушился на заляпанную кровью столешницу. Боль от удара и порезов пронеслась по руке до самого мозга, прочищая его. Хер тебе, Гааз. Возьми себя в руки. Сейчас ты нужен Герману. Кто, если не ты, подставит ему плечо, удержит от того, чтобы принять дозу? Кто присмотрит за Ариадной? То-то же…
Спустя несколько минут, спрятав подальше бутылку с ромом, мужчина проверил повязку на кисти и принялся вытирать столешницу. И отгонять вдруг нахлынувшее видение о переливании. Чего оно вообще лезет ему в голову, стоит увидеть хоть каплю крови?..