— Мыто успеется ещё, — машу я рукой.
Никогда прежде не слышал подобного выражения. Наверное, старославянское. Но смысл фразы удалось уловить по ассоциативным связям с однокоренными словами. Пособа от «пособить», а мыто... Так в старину называли пошлину. Иметь лавку на мытном рынке означало регулярно платить в казну налог с продаж. Твердислав говорил о долге. Отлично.
А эти ребята нравятся мне всё больше. В отличие от христиан с их бесконечными «не» в каждой заповеди — того не делай, туда не ходи, о том не смей думать — велесовцы не заказывают глаза при словах «убийство» и «месть. Я уж было готовился слушать душеспасительное блеяние про неприкосновенность чужой жизни. Которая суть искры Божией и которую не мне-де, гордецу, гасить. Религиозная теория не мой конёк. Но, похоже система ценностей язычников вполне себе позволяет оторвать башку обидчику. Убил кого-то — будь готов сам отправиться на тот свет раньше срока. Украл — изволь ответить за содеянное. Годится. То, что доктор прописал.
— Вообще-то есть одно дело, в котором бы не помешала помощь. Тем более чародея, — понизив голос, говорю я. — Хочу избавить город от одной феи-душегубки. Слыхал, может быть. Глайстиг кличут. Которая упырей привечает. Только не знаю, как подступиться к этой задаче. Есть ли какое действенное средство против таких тварей?
И сам не заметил, как моя манера общения начинает «косить под старину». Мимикрировать под собеседника — демонская примочка.