Несмотря на возражения, лег я и правда с краю - чтобы Марине, если она таки надумает, было где отдохнуть. Сон не шел. Я наблюдал за Мариной, и мысли тихо сменяли одна другую, не вызывая особенных эмоций. Кажется, будто вопрос с Проводом и ее долгом еще не решен. Сколько времени прошло с тех пор? И почему что-то не складывается в картине, за которой я молча наблюдаю? Будто что-то в порхающей девушке и окружающей нас чаще не сочетается...
Додумать я это уже не успеваю, провалившись в сон. Он крепкий, беспробудный, ибо это сердце моей территории и рядом Марина, вопрос доверия к которой даже не стоит. Часы пролетают незаметно, однако в седьмом часу я резко проснулся и более не сомкнул глаз.
Скоро, и по телу уже распространяется то, пугающее и одновременно неотъемлемое тепло.
В такие периоды нет в мире собеседника хуже, чем я. Если Марина о чем и спрашивает, то получает скупые, односложные ответы - я действительно стараюсь вести себя... Нормально. Получается не очень. После семи часов меня охватывает беспокойство, болезненное нетерпение. Я начал бродить по поляне. Туда-сюда, туда-сюда, без цели, без причины, как зверь в клетке...
Только вот моя клетка - это я сам.
И около восьми становится понятно: момент настал. Я резко останавливаюсь, застигнутый врасплох первой волной жара и болезненной судорогой, и, бросив короткое:
- Не ходи за мной, - опрометью кинулся в лес. В произнесенных сквозь зубы, жестких словах слышится нечто, что любого здравомыслящего человека заставит остаться на месте. Этого действительно не нужно делать.
Как не нужно и сопротивляться. Исчезнув в лесу, я наконец остановился, стиснув зубы и ощущая, как жжет кожу невидимый огонь.
"Не получится. Никогда не получалось..." - голос в гудящих висках подобен обреченному вздоху.
Должно получиться. Дол-ж-но.
И оно получается. Сквозь боль, сквозь судороги, но получается - и когда меня отпускает, я падаю не на лапы. На колени и руки. Я человек! Человек, и то, что ногти содраны до крови о древесную кору в этой мучительной борьбе, в разы уступает охватившему меня торжеству. Я будто вздохнул свободно - и в то же время иначе. Взглянул на мир с другой... Высоты? Да, так мой лес казался больше, деревья - выше, и в то же время я чувствовал его скрипучее дыхание. Чувствовал все, оставаясь человеком.
Уже на берегу Оби, куда я пришел привести себя в порядок, шепчу сам себе:
- Я сильнее, - и, оттирая с пальцев мох и кровь, не замечаю в отражении одного очень яркого изменения. Речные воды слишком неспокойны, чтобы рассмотреть такие детали.
Впрочем, я не замечаю и тихой, неуловимой быстроты, с которой я двигаюсь обратно к логову. Это не кажется странным, это... Естественно. Так должно быть. И я наслаждаюсь каждым мгновением своего главенства и выскакиваю на поляну позади Марины - ловко и абсолютно неслышно.
- У меня получилось, Марин! - восклицаю радостно и, не в силах эту радость удержать, обнимаю ее, легко оторвав от земли. - Наконец-то получилось! Я человек, Марин! Не волк! Ты видишь, видишь?
Поставив ее обратно на землю, я отступаю на шаг. Волосы взъерошены, на скуле - царапина от ветки, а движения, если сравнить со мной десятью минутами ранее, преисполнились плавности, какой-то звериной грации. Я готов идти к Феям, сияя улыбкой - и радужкой глаз, изменившей цвет на желтый.