Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!
Воланд — Маргарите
(М.А. Булгаков, роман «Мастер и Маргарита»)
— Подчинись, чтобы получить силу и власть... — задумчиво повторила за Владимиром Ада.
И вдруг заговорщически улыбнулась. Ей в голову пришла одна крамольная и вместе с тем коварная мысль: если эта тактика работает с богом, почему бы не применить её с демоном? И что если применить её не для обретения абстрактной власти — но власти над самим богом или демоном?
«Повелевать не кем-нибудь, а самим владыкой Ада…»
Улыбка меченой стала шире. Знал бы Владимир, какую опасную идею только что нечаянно заронил в голову возлюбленной и в какую причудливую форму она трансформировалась…
— Очень интересная мысль, Володь, — благодарно согласилась Ариадна и, расслабленно выдохнув, «растеклась» по дивану.
Руки чародея творили чудеса, помимо приятного массажа даря блаженство иного рода — энергообмен. Ада начинала понимать своих демонических помощников — нагов и монахинь — которые при виде Владимира стремились оказаться по соседству с таким соблазнительным «десертом».
— А согласна ли ты преклонить колена перед Астаротом из меркантильности? Сможешь наступить на горло собственной гордости ради личной выгоды? — этот вопрос резонно всплыл следом, как только прошла первая эйфория.
— Нет. Никогда. Я никогда не склонюсь, — тут же сама себе ответила девушка.
***
Самым удивительным было то, что Повелитель никогда и не требовал от Ады ничего подобного.
«Ползать на коленях рабам своим велит Бог. А я разве Он?» — любил шутить Герцог.
Может быть, покровитель сделал для неё исключение. Может, он не ставил данного условия никому из своих служителей. Она не знала наверняка.
Гордость (а пожалуй, даже гордыня) не позволяла Аде что-то просить для себя, и она не высказала ни одной просьбы за эти годы — Астарот сам давал ей всё. С избытком. Так, что она ни в чём не нуждалась. Аду нельзя было назвать неблагодарной, она всегда находила для покровителя слова признательности, и они были искренни. Но в них не сквозило ни подобострастия, ни кокетства, какое свойственно женщинам при получении дорогого подарка — лишь неизменное чувство собственного достоинства.
Со временем Астарот понял, что подопечная полностью оправдывает своё имя.* Ада уважала Повелителя — но такое же уважение внушала и по отношению к себе. Эту строптивицу было бесполезно принуждать, её нельзя было задобрить или купить обещаниями и щедрыми посулами, а распоряжения оказывали на неё строго противоположное действие. Зато вежливая просьба неизменно приносила положительный результат. Аде было невозможно приказывать — с ней приходилось договариваться. И объяснять мотивы своих действий. Она не мирилась с ролью простого исполнителя, действующего бездумно, на автомате.
Будучи верховным демоном, Астарот не привык слышать категоричный отказ от любого, кто был хоть немногим слабей его. От смертных он слышал такое и того реже, почти никогда. Но эта женщина... Она впервые сказала ему «нет», будучи пяти лет от роду. А потом повторила, и не раз.
Ада была подобна огню: то ласково согревала, то норовила обжечь, чтобы в следующую секунду потухнуть и охладеть от всего лишь одного небрежно оброненного слова. Но странное дело: чем холоднее она становилась, тем больший пожар — пламя жажды завоевания и покорения — разгорался в самых глубинах души Великого Герцога. И Владыке воды пришлось приложить усилия, чтобы научиться обращаться с этим капризным, своевольным язычком пламени. А ещё чтобы не сгореть самому… Но демон лелеял надежду однажды приручить этот огонёк навсегда. Наступит ли когда-нибудь этот день?
Не такой, совсем не такой была бабка Ариадны, Любовь Никитична. Она и просила, и умоляла, стоя на коленях. Она умела быть покорной. Пожалуй, предшественницу Ады можно было назвать послушным, образцовым служителем. За время их «сотрудничества» она ни разу не создала покровителю проблем. Её губам были ведомы слова «слушаюсь» и «как прикажете, Ваша Светлость» — и совсем не знакомы фразы «ни за что» и «никогда». Тогда почему вместо её смиренных губ ему хотелось целовать другие — дерзкие, смелые, прекословящие? Отчего на вежливый, но твёрдый отказ «Благодарю, мне ничего не нужно» возникало мучительное желание окружить роскошью?
Ада не давалась в руки, ускользая в последний момент. Она была недоступна. Женщина-загадка, женщина-пытка, женщина-безумие.
Не проходило и месяца, чтобы она не перечила, не бросала вызов — и в такие моменты Астарот, горя гневом, ненавидел её. Будь на месте этой девчонки кто-то другой, он бы не задумываясь, без сожаления давно пустил бы её в расход, как разменную монету. Ведь смертные служители не уникальны и легко заменяемы. Но стоило Герцогу занести руку для расправы над бунтаркой, как она безвольно опускалась, а ненависть к Аде перетекала в ненависть к самому себе — за собственную слабость и малодушие.
***
— Ах-х, Володя, какой ты, должно быть, красивый в офицерском кителе… — мечтательно протянула Ада, уже совсем расслабившись и с охотой поручая рукам чародея вторую ступню. — Мне кажется, все военные весьма хороши собой! Форма очень красит мужчину. Стоит её надеть, как даже самый невзрачный человек сразу преображается: становится бравым, подтянутым, даже взгляд меняется. А у тебя остались фотографии тех лет? Ужасно любопытно посмотреть! А может, форма тоже осталась?
Девушка хлопнула в ладоши на радостях от удачной мысли, пришедшей на ум.
— Нарядись, нарядись, я тебя нарисую!
Массаж пришлось на некоторое время прервать, потому что Аду накрыло богатой фантазией, и, усевшись по-турецки, она предалась мечтаниям вслух. Необычный энтузиазм со стороны «вольной художницы», потомка чародеев с одной стороны и религиозных деятелей с другой. Но, кто знает, может, в эту причудливую родословную затесалась пара военных? Ответ нашёлся довольно быстро:
— У моей прабабушки муж был офицером, ещё при царском режиме. Такой красавец! Они были очень эффектной парой. А ещё эти карточки старинные, знаешь ведь, как раньше фотографировались. Я тебе как-нибудь покажу семейный альбом.
Девушка наконец улеглась обратно, закинув руки за голову.
— Мне кажется, прабабушка одобрила бы сейчас мой выбор, — сказала она, с улыбкой глядя на Владимира. — И да, можешь считать, что после пятничного праздника я приглашаю тебя в гости, так и есть!
Её свободная босая ступня как бы невзначай мягко поползла вверх по бедру мужчины, приподняв край одежды, забралась под свитер… И всё это — в сопровождении шаловливой улыбки своей хозяйки и хитрого взгляда устремлённых на чародея глаз. Недвусмысленный намёк на характер грядущей встречи.
А вот скользкую тему прежних отношений с противоположным полом Ада предпочла не затрагивать. Если у Владимира опыт был минимален, но всё же имелся, то ей, дожившей почти до 26-ти, похвастать был вовсе нечем. Зачем наступать на больные мозоли?