Не хотел он, как же. Когда шёл, то вовсе не собирался. Конечно. Как лучше желал. Ну разумеется. Целенаправленно шёл людей убивать, имея при этом благие намерения, ага.
— А-а, вот оно что... Всё для того, чтобы не сделать ещё хуже... — «понимающе» протянула Ада.
А в следующую секунду «бомба» сдетонировала.
— Хуже?! Володя чуть не умер, мать твою! Куда уж хуже!!!
Кажется, завибрировали хрустальные элементы люстры. Звенящий яростью голос Ады ударной волной прокатился по дому и, пожалуй, устроил настоящее испытание барабанным перепонкам собеседника. А заодно разбудил мирно спящего на втором этаже «виновника торжества».
Случись сейчас поблизости Повелитель, он бы мог не питаться с полмесяца, насытившись одной этой эмоцией бесконтрольного гнева своей подопечной. Демону послабее и вовсе хватило бы на месяц-два комфортного существования. Подобно покровителю, так сильно Ада злилась редко. Но метко.
Потребовалась не одна минута, чтобы отдышаться и обрести заново дар речи. Наконец, на том конце провода всё же послышался голос Богословской.
— Я жду Вас в своём доме для предметного разбирательства. Немедленно, — еле сдерживаясь, ледяным тоном процедила меченая и разъединила звонок.
***
— Он признался, — с порога объявила Ада безо всяких вступлений.
Гостевая спальня, в которой устроили на ночёвку Владимира, размещалась в мансарде. Небольшое, уютное помещение, обставленное тяжёлой мебелью из натурального дерева. Ада не стала избавляться от этой части бабушкиного наследства и просто нашла хорошего реставратора. Так что теперь интерьер спальни с гордостью мог носить такие определения, как «винтаж» и «ретро».
Во времена молодости матери Любови Никитичны, прабабки Ады, господствовала мода на всё натуральное. Ещё не было «Икеи» с её одноразовыми фанерками, а мебель, как и собольи шубы с платьями из добротного шерстяного сукна — без преувеличения — передавались по наследству и использовались чередой поколений. Поговорка «Делать на века» понималась буквально. Когда пришло её время, Любовь Никитична не стала нарушать фамильную традицию и поступила по примеру матери, завещав всё нажитое единственной внучке.
Вот на такой полуторавековой кровати, старше его раза в четыре, а то все пять, и почивал Владимир, покуда разгневанная хозяйка дома вихрем не влетела внутрь.
— Нет, ну ты подумай только! Он мне ещё заявляет, что имел исключительно благие намерения при попытке твоего убийства! Наглость какая!
Сейчас Ада, мерявшая комнату отрывистыми, большими шагами, походила на мечущуюся в клетке тигрицу.