Тремя днями позднее,
13 июня 2018 г., среда, 22:15Ада пронзительно вскрикнула и стрелой взлетела на спинку дивана, поджав под себя ноги. Её испуганный взгляд застыл на той части ковра, которая примыкала к подножию дивана. И неспроста — через пару мгновений напряжённого ожидания из-за подушки для сидения показалась плоская чешуйчатая голова с раздвоенным языком и круглыми жёлтыми глазами.
Тварь недобро уставилась прямо на Аду (а бывает ли вообще у змей «добрый» взгляд?). Она будто обладала интеллектом и сейчас осознанно гипнотизировала жертву своим взглядом. Смотря в эти недвижные, немигающие, остекленевшие глаза — страшась их и в то же время не в силах оторваться — девушка впала в состояние какого-то транса. Только вызван он был не сеансом психоаналитического гипноза, а парализующим ужасом. Тело будто налилось свинцом изнутри. А про то, что нужно дышать, казалось, Ада вообще забыла.
— З-з-зм-м… — только и смогла выдавить из себя девушка, чувствуя, как кожу щекочут капельки холодного пота.
— Змея, — подтвердил Астарот. — Ophiophagus hannah. Она же королевская кобра. Она же гамадриад. Самый крупный представитель из ядовитых пресмыкающихся семейства Аспидов. Яд богат компонентами и насчитывает целых пять.
Демон поднялся, сделав еле заметный жест пальцем — и кобра замерла, зависла в воздухе, приняв охранно-оборонительную стойку и перестав двигаться по направлению к Аде. Но это была не отмена наказания. Лишь пауза для прочтения обзорной лекции и знакомства девушки с избранным орудием казни. Астарот прошёлся по комнате, сложив руки на груди.
— Гиалуронидаза вызывает повреждение капилляров и приводит к мелким кровоизлияниям в местах, где сосуды рвутся. Фосфолипаза вызывает гибель красных кровяных телец, резко повышает свёртываемость крови. Как следствие — тромбы и закупорка сосудов. Холинэстераза снижает чувствительность и проводимость нервных импульсов. Нейротоксин рушит работу нервной системы и результирует в паралич и отказ лёгких. И, наконец, финальный аккорд в симфонии смертной жизни — кардиотоксин. Неминуемая остановка сердца.
Демон лучезарно улыбнулся и, остановившись напротив Ады, картинно помахал рукой на прощанье.
— Летальная доза для человека — 7 мл. Смерть наступает в течение четверти часа. Для тебя же, с учётом твоей не совсем человеческой природы и выносливости…
Он ненадолго задумался, делая подсчёты в уме.
— Пожалуй, полчаса ты продержишься. Но конкретно для данного случая бонус, прямо скажем, сомнительный. Мучительная смерть, длящаяся в два раза медленней… Тот случай, когда простым, слабым человеком быть гораздо лучше.
И вновь мизинец его левой руки чуть заметно шевельнулся. Кобра тут же «оттаяла» и медленно качнулась в сторону выбранной цели. Девушка отпрянула, перескочив на самый край спинки.
— Не советую делать резких движений вблизи такой опасной змеи, — даже не посмотрев в сторону Ады, отпустил совет Астарот. — Она может воспринять это как акт агрессии и атаковать первой, на упреждение.
Этот издевательский комментарий тоже был частью его жестокой игры: дать жертве иллюзию надежды, что её действия и поведение способны на что-то повлиять, бросить подачку с «барского плеча» в виде пусть крохотного, но всё же шанса на спасение. Но Ада не питала пустых надежд. Она прекрасно понимала, что кобра полностью подконтрольна покровителю, а Повелитель Змей просто растягивает приятный момент мести. Только вот…
— За что?! — вскинула она на демона отчаянный, непонимающий взгляд.
— Разве я мог оставить своего любимого служителя без
подарка за то, что она сделала?
Астарот ухмыльнулся и, посмотрев Ариадне прямо в глаза, поднял ладонь и демонстративно согнул мизинец. Капюшон кобры упруго вздулся, и она яростно зашипела, разинув пасть и замахиваясь для смертоносного выпада. Ада зажмурилась.
***
Змей Ариадна боялась панически. С самого детства, лет с пяти. Нет. Не так. Вообще-то поначалу она совсем не испытывала перед ними страха. Но обо всём по порядку.
***
20 лет назадВсё началось с тех самых пор, когда, приехав однажды к бабушке на лето, девочка пошла с ней в лес по грибы-ягоды и чуть не наступила на ползучего гада. Им оказался обычный уж, гревшийся на июньском солнце, свернувшись клубочком. Обычно змеи сторонятся человека и, потревоженные им, стараются поскорей убраться восвояси. Этот же был какой-то странный: он не устремился в обратном направлении, а, напротив, казалось, изъявлял желание познакомиться и подполз поближе к ноге маленькой Ариши.
Застав эту картину, бабушка нахмурилась, пробормотав что-то про «очень дурной знак», и спешно засобиралась домой, несмотря на протесты внучки: как же домой так скоро — ведь они ещё не набрали корзинку с верхом, как договаривались! Ужа девочка тогда совсем не испугалась и, как многие любознательные, непоседливые дети, порывалась проверить на деле, что будет, если потаскать его за хвост. Ведь «змейка же сама хочет поиграть!». Но Любовь Никитишна была непреклонна.
Добрую половину обратного пути чёрная голова нового приятеля мелькала то тут, то там среди высокой травы к вящей радости девочки. «Смотри, бабуля, он играет со мной в прятки! Давай возьмём его себе!» — веселилась Ариша. Уж действительно полз следом за девочкой, как верный хозяину пёс. А бабушка почему-то всё больше и больше сердилась. Придя домой, женщина строго-настрого запретила внучке приближаться к этим «злым созданиям» и припугнула, что они могут укусить насмерть.
Ариша тогда очень расстроилась, плакала и протестовала. Ей было стыдно, что она бросила нового друга одного в лесу. И не верилось, что он может так подло поступить — разве друзья кусаются насмерть? И вообще, если бы он хотел её укусить, почему не укусил? Но каверзными вопросами, которыми она засыпала бабушку, маленькая бунтарка добилась только того, что её поставили в угол на весь оставшийся день и выпустили лишь под вечер. Любовь Никитишна души не чаяла в единственной внучке, но именно эта безграничная любовь побуждала её воспитывать ребёнка в строгости.
Пришлось девочке смириться и оставить мысли о необычном питомце. Может, змеи и правда опасны? Бабушка взрослая и много знает. Она ведь не стала бы её обманывать, правда?
***
Той ночью Ариша проснулась от шума: из библиотеки на первом этаже доносились громкие голоса — бабушка с кем-то спорила. Но о чём, было не разобрать, слышались только самые звучные обрывки разговора.
— Я обещаю, что всё исправлю, — сказала бабушка.
— Я ждал довольно долго, и время вышло. Вы не соблюдаете должным образом условия договора, Любовь, — спокойно возразил незнакомый мужской голос. — А потому я вынужден принять санкции в отношении Вас. И это будет…
Дверь распахнулась.
— Ба-аб, я пить хочу… — объявила с порога заспанная Ариша.
Несколько секунд продолжалась немая сцена. Оба взрослых никак не ожидали, что их деловой разговор на повышенных тонах прервётся таким неожиданным образом на самом интересном месте, и теперь молча смотрели на девочку. Первым нашёлся с выходом из положения высокий мужчина в чёрном костюме (это, конечно, был Астарот).
— Какой милый ангел!
Демон улыбнулся и развернулся к девочке, убрав заложенные за спину руки. Сейчас он прямо смотрел на неё с высоты своего роста. А она так же прямо смотрела на него и, казалось, разглядывала с любопытством.
— Здравствуйте, — чинно поприветствовала она незнакомца, обратившись к нему на «Вы». Всё, как учили родители.
— Добрый вечер, — умилившись такой воспитанности, ответствовал Астарот и присел на корточки, чтобы стать одного с маленькой собеседницей роста. — Как Вас зовут, юная леди?
— Ариша.
Хлопнув глазами спросонья, как совёнок, «юная леди» продолжала осоловело рассматривать ночного гостя своими большими голубыми глазами.
И этот взгляд порядком озадачил Астарота. Обычно дети, завидев его, испуганно жались к матерям и принимались плакать. Не говоря уже о том, что их собственная энергетическая оболочка — пока ещё слабая и неустойчивая — не могла долго вынести его близкого присутствия. Но этот ребёнок… Демон всё смотрел в эти пронзительные голубые глаза, и улыбка не сходила с его лица. Ответил он не сразу.
— Ариша — это Арина?..
— Ариадна Андреевна, — важно пояснила девочка.
— О, это серьёзно! Простите, пожалуйста, мне моё невежество, Ариадна Андреевна, — подыграл Астарот.
— Что такое «невежество»? — спросила та.
— Когда человек мало всего знает, его называют глупым. Или невеждой. Или говорят, что он невежественный, — пояснил демон.
Обычно на засыпанье их вопросами окружающие постарше реагировали без особой радости и быстро уставали на них отвечать. Незнакомец не стал отмахиваться от неё вечной отговоркой всех взрослых «вот вырастешь — и узнаешь», и его понятный, терпеливый ответ моментально добавил ему очков в личном рейтинге девочки.
— Меня всё время путают с Ариной, — посетовала она.
— Не расстраивайся, — успокоил её Астарот. — У тебя очень красивое имя, Ариша. И сама ты, когда вырастешь, будешь красавицей. Настоящей принцессой.
— А откуда Вы знаете? — полюбопытствовала маленькая собеседница и сделала шаг демону навстречу.
Этот опасный жест заставил Любовь Никитишну очнуться, наконец, от оцепенения и обрести дар речи.
— Ариадна, иди в свою комнату, — строго сказала бабушка.
Когда она сердилась, то всегда называла внучку по полному имени. Впрочем, сейчас она не сердилась, а как будто… боялась и сильно нервничала.
— Пить, — напомнила девочка свою просьбу.
— Вот, — женщина взяла с письменного стола стакан и вручила внучке. — А теперь марш в постель.
— Бабуль…
— Ну что ещё?
— А Фунтику не страшно одному в лесу?
— А кто это, Фунтик? — мягко вмешался Астарот.
Вдохновлённая сторонним интересом к своей беде, девочка вновь повернулась к мужчине и принялась с энтузиазмом поверять ему детали:
— Фунтик — это мой друг. Он ужик и живёт в лесу. Мы сегодня играли.
— Ты дружишь со змеёй? — участливо удивился демон.
Этот необычный ребёнок не переставал подкидывать сюрпризов и заинтересовывал его всё больше.
— Ага, — кивнула девочка. — Он сам приполз ко мне, а потом захотел поиграть в прятки. А бабушка сказала, что он плохой и злой…
— Вот как? Разве он тебя обидел?
— Не-а! Даже не укусил. А бабушка говорит, что все змеи злые и кусаются.
Астарот смерил коротким взглядом Любовь, тревожно внимавшую этому далеко зашедшему диалогу.
— Не обижайся на бабушку, — мягко сказал он Аде. — Она просто
очень тебя любит, так ведь?
Демон вновь поднял взгляд на женщину, и что-то холодное, жестокое, неумолимое блеснуло в его тёмных глазах и безупречной улыбке. Что-то заставившее её вздрогнуть от страшной догадки.
— Ребёнка я тебе не отдам! — в ужасе прошептала она. — До семи лет ты вообще не смеешь к ней прикаса…
— А может, мы спросим саму Аришу? — перебил её тираду Астарот и издевательски ухмыльнулся — мол, да кто твоё мнение учтёт вообще?
Он снова повернулся к младшей собеседнице.
— Будешь со мной дружить?
Но девочка вдруг резко отрицательно замотала головой.
— Нет, нет, ни за что! Бабушка не разрешает мне с чужими разговаривать.
— Ну это не беда, — увещевательно возразил демон. — Мы ведь уже почти познакомились. Я знаю твоё имя. А меня зовут Aстарот.
— Астрот, — повторила Ариша.
— Нет, — мужчина снисходительно улыбнулся и произнёс медленно, по слогам: — Ас-та-рот.
— Ас-та-рот, — старательно повторила девочка следом.
— Да, вот так правильно. Молодец, — похвалил он.
Любовь Никитишна вздрогнула. Демоны, особенно верховные, никогда не называют своего истинного имени просто так. И если покровитель это сделал…
— Ариадна, тебе пора спать! — ещё строже прежнего повторила она, и звучало это как требование.
— Ну ба-аб…
Богословская-младшая явно не горела желанием отправляться в скучную спальню, когда у бабушки тут такие интересные гости.
— Без разговоров, — отрезала та.
— Любовь Никитишна, если Вы не заметили, мы с Ариадной беседуем, — спокойным тоном, но тоном, не терпящим никаких возражений, напомнил Астарот. — И я был бы признателен, если бы Вы не мешали нашему разговору и покуда мы беседуем, сварили бы мне чашку натурального кофе в турке. Прямо сейчас.
Женщине пришлось смолчать, удостоившись роли молчаливой официантки. Было бы гораздо хуже, если бы её просто выставили за дверь без позволения вернуться.
— Откуда Вы знаете, что я вырасту и буду принцессой? — обрадованная возможностью остаться, продолжила свои расспросы Ариша.
Отличаясь хорошей памятью, она запомнила, что на последний её вопрос новый знакомый пока так и не ответил.
— Принцессой. А потом даже королевой, — подогрел её любопытство демон. — Просто я… волшебник. И вижу будущее.
— Правда-а? — глаза девочки загорелись живым интересом.
— Правда-правда, — весело подмигнул ей «волшебник».
— А что Вы умеете?
— Много чего. Например, разговаривать с некоторыми животными. Кстати, когда я шёл к вам в гости, то как раз встретил Фунтика, и он просил передать, что совсем на тебя не обижается. «Пусть Ариша не грустит и не беспокоится. Мне хорошо в лесу, тут мой дом», — так и сказал.
Такой новости девочка обрадовалась и подошла ещё ближе, на расстояние вытянутой руки. Но демон вдруг напрягся и отступил на шаг назад.
— Тебе нельзя подходить ко мне слишком близко, — грустно улыбнулся он.
— Почему?
— Потому что ты ещё маленькая.
Астарот знал, как обидно из уст взрослого звучит такое объяснение для ребёнка и хотел бы назвать другую причину, но её не было. Любовь Никитишна была права: ребёнок до семи лет был неприкосновенен для любого инфернального существа. Этот незыблемый закон существовал с самых начал мироздания и соблюдался неукоснительно вот уже не одну тысячу лет. Как и следовало ожидать, девочка восприняла сказанное иначе и насупилась.
— Ты такой же, как они! — обиженно укорила она, и в голосе её послышалось разочарование.
— Кто? — непонимающе переспросил демон.
— Все! Они тоже говорят мне «Уходи!» и прогоняют! Никто не хочет со мной играть! А взрослые всё время говорят, что я маленькая, и ничего не объясняют! Ты такой же! Ну и уходи сам! Злой, противный! Не хочу с тобой разговаривать!
От такой неожиданной вспышки детского гнева, всепоглощающего и беспощадного, Астарот порядком растерялся. Ему ещё не доводилось становиться объектом агрессии со стороны маленького смертного, который, к тому же совершенно не испытывал перед ним страха. Пока что ясно было одно: Астарот ненароком задел особо чувствительные струны детской души и оживил какие-то неприятные, травмирующие психику воспоминания.
— Тебя кто-то обижает? — демон попытался вычленить рациональное зерно из этого потока брани (и попыток надавать ему тумаков маленькими кулачками).
Приходилось постоянно лавировать, маневрировать и уворачиваться, чтобы не позволить Арише себя коснуться. И со стороны эта картина выглядела, пожалуй, комично: маленькая девочка гоняет верховного демона. Вошедшая с чашкой свежесваренного кофе Любовь Никитишна при виде этой сцены замерла на пороге с раскрытым от изумления ртом, не зная, что предпринять, дабы утихомирить разбушевавшуюся внучку.
— Да! — гневно выпалила девочка. — Ты! Ты меня обижаешь! И они тоже! Злой, плохой, вредина!
И она вдруг расплакалась навзрыд.
— Они… меня… не берут к себе… Не хотят дружиться… И играть тоже… Потому что… я
чужая… — всхлипывала она.
— Какая чужая? — участливо спросил Астарот.
— Не знаю. Они так говорят.
— Другие дети?
Ариша кивнула и снова всхлипнула.
— Но я хочу с тобой дружить, — мягко напомнил демон. — Помнишь?
— А чего ты тогда от меня бегаешь!
Маленькая бунтарка оторвала ладошки от лица и подняла на собеседника заплаканные, но всё ещё сердитые глаза.
— Ну-ка сядь вот сюда, — Астарот указал ей на стул и присел на некотором отдалении на корточки. — Я не бегаю. Просто я тоже другой, как ты. Волшебники очень сильные. И если они будут подходить очень близко к детям, то могут случайно их поранить, потому что те ещё маленькие. Но волшебники не хотят ранить своих друзей. Поэтому не прикасаются к ним, пока они не вырастут и не станут сильными. Понимаешь?
— Да, — кивнула Ариша, шмыгнув носом. — Недавно я сильно взяла бабочку за крылышко, и оно оторвалось… — провела она аналогию.
— Вот, ты понимаешь, — приободрился Астарот, видя, что девочка перестала ронять слёзы.
— А у тебя есть друзья?
— Друзья… — несколько оторопел он от вопроса.
А могут ли вообще у демона быть друзья? В лучшем случае временные союзники. А так, в остальном… Подневольные рабы, подчинённые, знакомые…
— Нет, у меня нет друзей, — невесело покачал он головой.
— Это потому что тебя все боятся? — вновь взялась за расспросы Ариша.
— Да. Наверное, поэтому.
— И ты поэтому злой? Потому что тебе грустно, что никто не хочет с тобой дружить.
— Пожалуй… — задумчиво согласился Астарот.
— Я тоже злюсь, — понимающе вздохнула девочка.
Говорят, устами ребёнка глаголет истина. Аришино безыскусное размышление вслух натолкнуло Астарота на мысль, что он никогда не рассматривал природу демонов с такой позиции, как причинно-следственный социальный феномен. И сейчас, будучи вынужденным объяснять девочке сложные вещи простым языком, он удивился тому, как сильно недооценивают умные взрослые ментальные способности «несмышлёных» детей. Ариша вдобавок ко всему была прозорлива — безошибочно считав его тёмную, «злую» сущность — но отчего-то это знание не отбило у неё желание продолжать общение.
— А я тебя не боюсь, ты совсем не страшный, — пожала она плечами.
— Ну спасибо на добром слове, — хмыкнул Астарот и улыбнулся.
— А ты… а ты будешь?.. любишь?..
Маленькая собеседница вдруг замялась, обуреваемая противоречивыми эмоциями, а потом вытащила из кармана своё сокровище и протянула его демону на ладошке. Сокровищем оказалась шоколадная конфета, отложенная в надёжное место про запас. Удивительное пожертвование, если учесть, что сладкоежкой Ада была ещё той.
— Спасибо… — кажется, демон был искренне тронут таким жестом в свой адрес. — Я обязательно её съем, если ты положишь её на стол.
— Хорошо! — обрадовалась Ариша найденному компромиссу и, улыбнувшись в ответ, сделала, как просили. — А ты умеешь делать какие-нибудь фокусы?
Слёзы на её щеках уже совсем высохли, и прежней грусти уступила место неизменная пытливость.
— Хм, дай-ка поду-умать, — в деланной нерешительности потёр подбородок Астарот. — Когда у тебя день рождения?
— Зимой, — с готовностью ответила девочка. — 13 декабря.
— Ага, — шутливо посерьёзнел демон. — Так, а зимой у нас что?
— Зимой идёт снег и большие сугробы, — подсказала маленькая помощница.
— Точно!
Астарот заговорщически подмигнул и взмахнул рукой, произнеся какую-то абракадабру (больше для развлечения своей зрительницы, нежели для усиления эффекта) — с потолка тотчас посыпались снежинки. Настоящие, серебрящиеся в свете лампы, узорчатые кристаллики замёрзшей воды. Ариша запрыгала от восторга и весело, звонко рассмеялась.
— Бабушка, смотри, у нас снег дома летом! — радовалась она фокусу, хлопая в ладоши.
А Астарот всё смотрел и не мог оторвать взгляд от этой красоты — искренней, неподдельной эмоции… Проделанный трюк почти ничего ему не стоил, ничтожные энергетические затраты. Но как много счастья он принёс этому маленькому человеку. А ещё подарил ему самому восхищённое любование. Любование им. Впервые за сотни лет кто-то смотрел на него без страха. Впервые кто-то неподдельно ему улыбался.
— Ариша, нехорошо донимать гостя так долго, — решилась подать голос Любовь Никитишна, и на этот раз покровитель не стал её осаждать.
— Мне и правда пора в свою страну волшебников, — согласился демон.
— А ты придёшь ещё? — с надеждой заглянула ему в глаза девочка.
— Конечно. Я буду приходить на твой день рождения и именины. Договорились?
— Хорошо! Я буду ждать.
Ариша сладко, с упоением зевнула — всё же сказывалось утомление от долгого нахождения рядом с энергетически сильным представителем иного измерения.
— Доброй ночи, юная леди. И до
скорых встреч, — галантно поклонился Астарот на прощанье.
***
— Вашей внучке передались магические способности, и она будет сильнее Вас, когда вырастет, — не оборачиваясь, сказал Астарот, как только они с Любовью остались одни. — Она
уже сильнее Вас в некоторых аспектах. Из девочки выйдет отличная чародейка. Надеюсь, Вы планируете посвящать её в своё ремесло?
— Обучение нельзя начинать ранее семи лет… — опасливо ответила женщина, силясь разгадать, к чему клонит покровитель, однако его спина не отличалась красноречивостью.
— Кстати, сколько ей? — спросил демон через плечо, как бы между прочим.
Но Любовь Никитишна не торопилась с ответом.
— А впрочем, не утруждайте себя сокрытием этой информации, — небрежно махнул рукой мужчина. — Вы заключили со мной договор осенью 91-го, а примерно через год, 13-го декабря, если быть точным, Ваша дочь произвела на свет своего первого — и единственного пока — ребёнка. Таким образом, Ариадне сейчас 5 лет. Всё верно?
Он, наконец, обернулся и, смерив подчинённую взглядом, холодно добавил:
— Вам, очевидно, сейчас не до математики. Зато Вас наверняка занимает вопрос, какое наказание я придумал Вашей беспечности и недобросовестности, о коей говорил ранее. Так вот. В качестве платы я забираю Вашу внучку.
— Смилуйтесь, Ваша Светлость! Только не её! Пощадите, умоляю! Всё, что угодно, но не трогайте Аришу!
Знахарка рухнула на колени и забилась в конвульсивных рыданиях.
— Но я хочу именно её, — безапелляционно произнёс демон, безучастно взирая на страдания женщины. — У неё будет всё необходимое, самое лучшее. Она никогда не будет ни в чём нуждаться. Равно как и её семья, — пообещал он.
— Зачем она Вам? — простонала Любовь.
— Я ведь уже сказал. У неё выдающиеся способности и большое будущее. Она достойна быть Королевой. При должной и кропотливой подготовке, конечно. Но это уже не Ваши, а мои заботы.
От услышанного глаза женщины в ужасе расширились. На своём веку Любовь никогда не встречала смертных девушек, удостоенных этого титула. Однако читала в источниках, циркулирующих в узких кругах, какую разрушительную мощь могут являть эти перерождённые. Они не просто получали силу от демона — они аккумулировали её, постепенно вырабатывая к ней иммунитет и в конце концов ассимилируя её поначалу чуждую тёмную энергетику, делали своей и осваивали в совершенстве. Менялись при этом и сами. Стать Королевой означало шагнуть в Бездну без оглядки, без возможности вернуться. Правда, большинство из этих обречённых узнавало об этом слишком поздно.
— Моя внучка никогда не станет Тёмной!
— Она никогда не сможет жить среди простых смертных, — бесстрастно возразил Астарот. — Вы только что её слышали. Люди её уже не принимают. А ей всего пять лет. Что будет дальше? Всё чудесным образом исправится? Нет. Люди ненавидят одарённых, тех, кто хоть немного отличается от них самих, серых обывателей. Нуужели Вы желаете Ариадне до конца своих дней жить изгоем, в одиночестве и страдать от их нападок, только потому что она иная? Это справедливо, по-вашему?
Любовь не отвечала, тяжело дыша, устремив невидящие глаза в одну точку на полу.
— Я не тороплю с решением. У Вас есть ещё около полутора лет, чтобы хорошенько всё взвесить.
— Моё решение будет неизменно: никогда! Никогда ты её не получишь! — знахарка подняла на покровителя полный ненависти взгляд.
— В таком случае девчонка умрёт, — равнодушно пожал плечами Астарот. — Это будет гораздо гуманней, нежели обрекать её на существование отверженной.
Он лгал.
Он не помнил, когда в последний раз был не в состоянии поднять на кого-то руку. И был ли вообще когда-то ранее такой раз? Сегодняшней ночью он ощутил это новое, странное, пугающее и вместе с тем волнующее чувство — неспособность причинить вред этой девочке с пронзительными льдисто-синими глазами. Будет ли он способен когда-нибудь?..
***
Данное Ариадне слово Астарот сдержал: последующие 13 лет, вплоть до её совершеннолетия, он приходил и смотрел на неё. Всегда издалека и незаметно, затерявшись в толпе, прикрывшись газетой на лавочке в парке, сидя в очереди или в кафе за соседним столиком, попивая чашку кофе… Он наблюдал, как наблюдает садовник за тем, как из небольшого, неприметного плотного бутона распускается душистая роза, королева цветов. И ждал того заветного момента, когда можно будет сорвать эту розу для себя, пусть даже и исколов руки в кровь.
Все эти годы на день её ангела* семья девочки получала в подарок один драгоценный камень редкой воды и огранки. Каждый раз разный. Неизменно было одно: все самоцветы упоминались в Священном Писании, как быстро заметил отец Ады. Всего 13 камней. «По числу Христа и 12-ти апостолов», — сказал как-то глава семьи, и родители посчитали это добрым знаком для дочери, родившейся 13-го числа. Но как ни старались они выяснить имя или координаты неизвестного благодетеля, всё безрезультатно.
Со змеями Ада с того дня больше не играла. А на место любознательного дружелюбия по отношению к этим пресмыкающимся отчего-то пришёл панический страх… Любовь Никитишна так и не смирилась с инаковостью внучки и сделала всё возможное, чтобы нивелировать её. За те полтора года, что оставались до её внезапной кончины.