I'm going to take my time.
I have all the time in the world
To make you mine
(Depeche Mode “It’s No Good” ссылка)3 мая 2013 г., 04:10
г. Новосибирск(продолжение и завершение)
Ада разлепила свинцово-тяжёлые веки, с усилием заморгала, фокусируя расплывающееся перед глазами изображение, так похожее сейчас на картины импрессионистов. Чтобы узнать стоящую прямо перед ней, в паре шагов, фигуру, не требовалось острого зрения — она просто чувствовала. Астарот.
Прежний облик его, в котором он появлялся несколькими часами ранее, не изменился. Разве что длинные рукава белоснежной рубашки были небрежно — будто делалось это в большой спешке — закатаны до локтя. И не хватало пиджака. Этим вечером пиджак он снял, накинув ей на плечи, когда уходил в грозу.
Демон стоял неподвижно. Несмотря на закрытые глаза, лицо его сейчас было предельно сосредоточено, что выдавало сложную внутреннюю работу мысли, требующую значительных волевых усилий и предельной концентрации. Казалось, чем сильнее напрягался его лоб, явственней обозначая вертикальную морщинку меж бровей, чем плотнее сжимались губы, острее вырисовывая линию скул, — тем быстрее рассеивалась Тьма перед глазами Ады, яснее становились очертания комнаты и окружающих предметов, зрение обретало прежнюю остроту.
А ещё… Кровавая вода в ванне стремительно теряла насыщенность оттенка, всё светлела и светлела с каждым мгновением, прямо на глазах. Пока, наконец, не сделалась совсем бледной, как цвет слабо-концентрированного раствора марганца. Или дорого розового шампанского.
Астарот шумно выдохнул и открыл глаза. Встретившись взглядом с Адой, некоторое время просто молча смотрел на неё.
— Зачем ты это сделала? — спросил он негромко.
Только сейчас она сообразила, что всё ещё лежит в ванне, облачённая в свой лучший комплект нижнего белья, поверх которого, кроме пиджака покровителя (да, того самого, дорогущего итальянского пиджака), не надето ничего. Но стыдливости Ада не испытывала. Ей было всё равно.
Девушка вяло осмотрелась. Белоснежная эмаль бортиков измазана кроваво-красным… Неподалёку валяется отливающий серебром осколок зеркала, тот самый… Весь в засохших бордовых пятнах. На светлом кафеле пола и стен, на краях ванны, на манжетах рукавов — везде пестрили оттенки красного: крупными каплями, россыпью брызг, бесформенными кляксами, потёками ручейков…
Только вот в самой ванне вода почти чистая. Правда остыла, стала чуть тёплой. Ада помнила, что наливала очень горячую, такую, что едва терпела рука. А теперь… И крови совсем нет. Её крови. Девушка засучила один рукав пиджака, второй. Осмотрела запястья — никаких порезов. Да какое там порезов… Ни намёка на даже самую малую царапинку.
Перед мысленным взором встал один из последних кадров, как в замедленной съёмке — она проходится острым краем осколка вдоль, с нажимом, от запястья почти до локтя, каждую руку, чтоб наверняка. Она хорошо это помнила. А теперь… даже шрамов нет. Выставив руки перед собой тыльной стороной вверх, девушка осоловело уставилась на голубеющие вены, просвечивающие из-под неповреждённой кожи.
Астарот всё это время внимательно следил за действиями Ады, и с каждым новым её жестом лицо демона делалось всё мрачней, будто вместе с этим угасали и последние сохранявшиеся искры его надежды.
— Зачем ты это сделала? — повторил он свой вопрос.
— А где котлы?.. — вместо ответа пробормотала девушка, не поднимая головы. — Я думала…
— Какие ещё котлы?! — раздражённо перебил демон.
— Ну… в которых грешников варят, — объяснила она. — Никак не представляла, что Ад будет так похож на мою ванную. Прямо один-в-один… Только вот водичка чуть тёплая и котёл какой-то странный, — кивнула она на ванну, в которой продолжала лежать. — Или просто сеанс пыточных водных процедур ещё не начался?
Она перевела взгляд на покровителя.
— А Вы что же, лично всех истязаете? Я думала, это работёнка для Ваших мелких слуг. Бесов там, чертей всяких…
То ли от обильной кровопотери она ещё не осознала, что вернулась в мир живых, то ли это была жёсткая издёвка экспромтом — из слов Ады, произнесённых ровным, безэмоциональным тоном, сейчас было неясно. Зато понятно было другое: это было не покушение, замаскированное под самоубийство, как надеялся Астарот. Это она сама совершила суицид. И совершила намеренно, с чётким представлением своей цели и последствий.
Значит, его худшие опасения оказались истиной… От услышанного глаза мужчины вспыхнули злостью, а кулаки непроизвольно сжались с такой силой, что, будь он смертным, наверняка бы послышался хруст суставов. Впрочем, искра гнева погасла, не успев разгореться пламенем. Уже в следующее мгновение пальцы демона расслабились. Самоконтроль всегда был сильной стороной Астарота.
— Ещё. Раз. Зачем. Ты это. Сделала?
Каким-то шестым чувством Ада ощущала, что спокойствие, с которым он вот уже третий раз задаёт один и тот же вопрос, даётся ему ценой больших волевых усилий.
— Вы эстет, Повелитель. И ещё несколько часов назад сегодня рассуждали о красоте смерти и боли применительно ко мне. Вот я и решила преподнести Вам соответствующий подарок. Нравится?
Астарот не ответил, сверля самоубийцу хмурым, тяжёлым взглядом. А Ариадна, увлёкшись, продолжала:
— Смерть в Вашей родной стихии, которая перемешалась с моей собственной кровью. Да к тому же кровью девственной, которую Вы так любите. Изысканный коктейль, не правда ли? Вдобавок — встреча кончины в предмете Вашего гардероба, который Вы так снисходительно накинули мне на плечи перед уходом. Разве не красивый, многозначный символизм? Мне показалось, созерцание подобной сцены в полной мере усладит Ваше чувство прекрасного.
— Значит, тебе показалось?.. — вкрадчиво переспросил Астарот, и эта интонация не предвещала ничего хорошего. — И что же
ещё тебе показалось, помимо этого?
Его голос задрожал от еле сдерживаемого возмущения, но Ада будто разом потеряла бдительность и слух, оставаясь глуха к этим тревожным звоночкам.
— Как ты посмела?
— Я не собираюсь жить в ожидании убийцы, которого ты пошлёшь за мной, когда придёт время, — спокойно ответила девушка недавней цитатой его собственных слов.
Сказанное возымело эффект разорвавшейся бомбы, напрочь уничтожив остатки самообладания покровителя.
— Я сказал «если»! «Если», а не «когда»! — выкрикнул он. — И «если сочту нужным», а не «когда придёт время»! Ты что, не способна понять разницу?!
Неужели Ада наложила на себя руки только потому, что неправильно истрактовала его слова? Осознание абсурдности подобного поступка выводило Астарота из себя даже больше, нежели сам факт её неповиновения.
— Пожалуйста, держите себя в руках, Повелитель.
«Если бы я теперь отпила коктейля Ваших бьющих фонтаном эмоций, которые выплеснулись за эти четверть часа, мне бы хватило, чтобы энергетически насытиться на несколько дней. Признаться, это большой соблазн, потому что я очень голодна. И потому была бы признательна, если бы Вы немного успокоились, покуда этот соблазн не пересилил мой волевой самоконтроль. Мне бы крайне не хотелось сорваться и выпить Вас досуха».Она явно издевалась. Обладая великолепной памятью, только что она почти слово в слово процитировала покровителю его высказывание, которым он недавно приводил её в чувство. С той лишь разницей, что теперь ситуация перевернулась с ног на голову — и уже демон потерял самообладание, а его собственные слова превратились в оружие против него самого. Оружие, бьющее очень метко. Ада знала, куда нужно целиться, чтобы причинить ему боль.
Астарот был горд. Горд непомерно. Его чувство собственного достоинства и самолюбие не снесут подобной изощрённой насмешки над собой — и он непременно сорвётся. Ариадна прекрасно это понимала. Только вот зачем… Зачем она это делала? Для чего играла с этой опасной стихией, грозящей её уничтожить?
Долго ждать не пришлось. В один молниеносный прыжок демон оказался рядом и схватил девушку за длинные волосы, намотав их на руку. Рывком дёрнул на себя, притягивая ближе.
— Запомни, — процедил он, смотря ей прямо в лицо, — твоя жизнь принадлежит мне.
— Пусти.
Ада и не думала вырываться, с лихвой отплатив мужчине таким же прямым взглядом, полным твёрдой решимости.
— Только я решаю, жить тебе или умереть, — не обращая внимания на прозвучавшее требование, продолжал демон.
— Астарот. Убери руки, — упрямо повторила Ада, по-прежнему не предпринимая попыток высвободиться.
По своей природе обычно импульсивная и порывистая, теперь она стояла на своём с хладнокровием страхового агента. А вот покровителю выдержка давалась со скрипом.
— …И буду решать это впредь
единолично! — всё так же игнорируя императив, Астарот лишь крепче сжал кулак, сильнее стянув волосы.
— Чёрта с два, как бы не так, — возразила Ада, стиснув зубы и поневоле подавшись вперёд.
Было больно. Но она дала себе слово, что не издаст ни звука. Не станет тешить его властолюбие. Сторонний наблюдатель мог бы с лёгкостью, свойственной третьим лицам, назвать её мазохисткой — ведь она намеренно спровоцировала покровителя. Да только всё было сложнее. Гораздо сложнее…
— Тебе принадлежит лишь моя душа. Но не тело. Им ты не можешь распоряжаться по своему усмотрению, потому что не имеешь на то права. Оно
моё. А значит, я могу делать с ним абсолютно всё, что пожелаю. И тебе придётся с этим смириться. Понятно?
Она не отвела глаз, выдержав очередной его взгляд, полный испепеляющего гнева.
— Захочу — прыгну с высотки или моста. Захочу — буду резать. Захочу — кинусь под поезд или выплесну на себя чайник кипятка.
Каждая произносимая фраза звучала с всё большим вызовом, но удивительно — тон не изменился, оставался спокойным.
— Вы же демон высшей иерархии, Повелитель. Следовательно, не должны столь вольно трактовать условия договора — подобное Вам не пристало.
И тут хват руки ослаб, выпуская намокшие волосы на волю. Ада издевательски ухмыльнулась, довольная тем, что выискала брешь в купчей на свою душу. И, конечно, не упустила случая «поточить коготки».
— Я, право, не понимаю, чем Вы так расстроены, Повелитель. Зачем Вам моя никчёмная физическая оболочка? А тем более не стоило вкладываться в её… реставрацию в ущерб своим силам. Неслыханная расточительность и неоправданные траты энергетических запасов.
Манера её речи разительно изменилась с бунтарско-непримиримой на насмешливо-игривую, а голосок и вовсе сделался медовым. Для покровителя это было ещё несносней, нежели простая строптивость. И это Ада тоже знала.
— Ах ты дрянь неблагодарная… — прошипел Астарот, бледнея от ярости.
— А за что я должна благодарить? — снова пошла в наступление девушка, упрямо вздёрнув подбородок
Она приподнялась, помогая себе руками.
— Думаешь, тебе можно перекраивать мою внешность, как заблагорассудится? Наверняка считаешь, что совершил благодеяние, за которое я должна упасть тебе в ноги? Или, может, тебе разрешено наряжать меня, словно куклу, в свои дорогие шмотки? За это я обязана тебе руки целовать? Ты с лёгкостью можешь скинуть с плеч вещь стоимостью в несколько тысяч евро — и с такой же лёгкостью способен вышвырнуть меня, послав на смерть. Да я для тебя не ценнее пиджака! И за то, что ты лишний раз ткнул меня носом в то, что я вещь, я ещё должна тебя благодарить, так что ли? А не пошёл бы ты!
Её глаза сверкнули неподдельной, самой настоящей ненавистью.
— Я не фермерская корова для убоя, не зверь в корриде и не гладиатор на арене, чтоб сражаться за свою жизнь тебе на потеху! Я не рабыня и со мной нельзя обращаться, как с игрушкой. Нельзя. Не позволю. Ясно тебе? Ясно?!
— Какая же дрянь… — ошарашенно пробормотал Астарот, всматриваясь в её лицо, будто только сейчас разглядел в ней что-то новое, чего прежде не замечал.
— У меня прекрасный учитель и образец для подражания, — парировала девушка.
Рука, железной хваткой сомкнувшаяся у неё на шее, резко ушла под воду, неумолимо утягивая за собой, лишая возможности дышать. Ада забарахталась, забила руками и ногами по воде в попытке вырваться. Тщетно. Астарот держал крепко.
Фонтан поднятых девушкой брызг осел на рубашке демона, окропил лицо и волосы. Через какие-то полминуты борьбы Астарот вымок до нитки. Но сейчас он не обращал на свой внешний вид никакого внимания, неотрывно смотря на взбунтовавшуюся подопечную, которую топил собственными руками…
Не смог. Разжал пальцы. Ада вынырнула (а вернее, её вытащили за ворот всё того же злосчастного пиджака) и надсадно закашлялась. Наконец, спасительный воздух.
— А-а, вон оно что-о… — насмешливо протянула она, немного отдышавшись. — Ты воскресил меня только для того, чтобы теперь собственноручно укокошить? Тебе не даёт покоя тот факт, что я распорядилась своим телом по своему усмотрению.
Я сама, а не ты, грёбаный собственник. Что ж, убивай, сделай одолжение. Мне похрену, как сдохнуть!
В ход пошли оскорбления. Ада разошлась не на шутку, высказывая всё, что думала. Ва-банк. Так поступают люди на грани безумного отчаяния, когда уже нечего терять.
— Мер-рзавка!
Астарот зарычал, скрипнув зубами, и, не сдержавшись, повторно отправил бунтарку на дно. Только на этот раз держал дольше. Гораздо дольше.
Снова глоток воздуха. Снова судорожный поиск опоры, цеплянье за бортик и кашель, выталкивающий воду из лёгких. Но Ариадна и не помышляла о капитуляции. Ужесточающаяся мера наказания покровителя имела прямо противоположный эффект — она лишь яростней сопротивлялась.
— А если не убьёшь сам, это сделаю я. Снова. А ты вынужден будешь воскресить меня, сжигая запасы собственной энергии. Снова. Каждый день буду убиваться! Измотаю тебя до нуля, выпью досуха! Понял?
Угрожать демону. Высшая степень дерзости и безрассудства. Или это отчаяние, недалёкое от помешательства, сейчас звучало в её голосе?
— Захочешь перепродать меня как бракованную вещь? — склонив голову набок, сощурила Ада глаза в попытке угадать ход его мыслей и возможные контраргументы. — Да и недели не пройдёт, как новый хозяин меня вернёт! Ещё и приплатит тебе сверху парочкой своих слуг — лишь бы только назад забрал. Потому что никому рабыня-суицидница не нужна. От такого служителя толку ноль, зато проблем выше крыши. А проблемы я тебе гарантирую!
И она победно, ликующе рассмеялась ему прямо в лицо, упиваясь своим раскрепощением. Смех захлебнулся, потонул, приглушаемый толщей воды. Астарот топил её, словно жестокий ребёнок, окунающий в ведро нашкодившего котёнка. Ада после очередного погружения вместе с водой выплёвывала из лёгких новую порцию колкостей, ещё более ядовитей предыдущих. И замкнутый круг начинался заново. Раз за разом. Упорно, методично, бескомпромиссно. Это могло продолжаться бесконечно, ведь в действительности он не стремился убить её, и она это знала.
— Пусти, Астарот… Я всё равно… не сдамся…
После очередного «погружения без акваланга» Ада уцепилась за руку мужчины, из последних сил повиснув на ней, судорожно хватая ртом воздух. Лёгкие и горло саднило от непрестанного кашля.
— Думаешь, ты силён? — отдышавшись, она подняла на него глаза и усмехнулась. — Вся твоя сила произрастает на людских пороках, их мимолётном малодушии. И ты зависим от них, как наркоман от дозы опиатов. Не сила это, а слабость. У тебя нет ничего своего. Ты лишь пользуешься созданиями Божьими, искажаешь, извращаешь и коверкаешь их. Ты не способен творить самостоятельно. Ты не способен сострадать. И любить ты тоже не умеешь. Ты страшно, по-чёрному завидуешь людям, потому что самому тебе неведомо состояние бытия человеком. А вот этого как раз ты жаждешь больше всего, не так ли? Ощутить, что такое быть смертным, научиться по-настоящему чувствовать, пробовать вкус жизни, пить её допьяна, видеть бессчётные мириады её красок. Потому-то ты цепляешься за людей, как утопающий хватается за соломинку, в тщетной надежде однажды заполучить это сокровище в лице какого-нибудь своего служителя. Каково это, желать чего-то и осознавать, что оно всегда, вечно будет ускользать из рук? Каково быть демоном высшей иерархии, всемогущим богачом и ощущать себя жалким нищим, ничтожной фикцией, блеклой копией слабого и такого несовершенного человека? А? Каково тебе живётся, когда жизнь всё время тычет в лицо вот это?
Она сложила пальцы в непристойный жест, подняв руку на уровень его лица, чтобы было лучше видно.
Глаза демона полыхнули синим и вдруг заволоклись Тьмой. Нестерпимый, нечеловеческий крик ударной волной атаковал уши, зазвенел контузящей тишиной. Ада прижала ладони к голове и инстинктивно сжалась в комок — лишь бы только не слышать этого надрывного, душераздирающего крика, перемешанного с бессильной ненавистью и болью отчаяния. Кричал Астарот.
Она успела лишь увидеть пролетающий в паре сантиметров от её лица кулак. А через мгновение уже лежала на полу, распростёршись в луже воды, растекающейся по кафелю. От мощного эмоционального выброса демона ванна раскололась надвое, исторгнув из своего чрева всё содержимое. Плитка на стене была проломлена в нескольких местах, трещины паутинкой разбежались на соседние поверхности. С потолка осыпался сухой дождь штукатурной крошки.
Астарот изнемождённо сполз по стене, осев на пол, и, уперев локти в колени, спрятал лицо в ладонях.
С костяшек пальцев его правой руки сочилась кровь, но раны затягивались на глазах.
Ада помотала головой, приходя в себя и потирая ушибленный бок. Кажется, рёбра слева приняли на себя основной удар при жёстком приземлении на испанский керамогранит, чтоб его. Слух понемногу возвращался. Кое-как девушка поднялась на четвереньки… А потом не нашла ничего лучше, как бессильно плюхнуться рядом с демоном, обняв колени.
— Ты мне ванну раскурочил… — отрешённо пробормотала она, смотря в одну точку.
Помолчали. Ни у того, ни у другого сил почти не осталось. Ни на что. Так они и сидели некоторое время рядом. Вымокшие до нитки, по щиколотку в воде, взаимно вымотанные друг другом до предела.
Наконец, Астарот тяжело выдохнул.
— Хорошо, я оставлю тебя, — сказал он тихо и каким-то поникшим, надломленным голосом. — Ты будешь свободна.
Ариадна повернула голову, изумлённо смотря на покровителя.
— Твой долг переходит по крови. Я согласен взыскать его с твоих ближайших кровных родственников. А в случае их преждевременной смерти найдутся дальние. В самое ближайшее время я ознакомлюсь с линиями вашей династии и предоставлю тебе древо.
Он устало потёр лоб слегка подрагивающей рукой.
— Не смей трогать родителей! — вскинулась Ада, чуть не схватив мужчину за грудки (и откуда только силы взялись?). — Ты не можешь!
— Хочешь это проверить?! — злобно прошипел он, тоже подавшись вперёд.
Вот тебе и передохнули… Молчаливая дуэль гневных взглядов продолжалась некоторое время, рискуя перерасти в новое ожесточённое сражение.
Ложь или истина? Возможен ли переход векселя Преисподней на родственников в одностороннем порядке, без процедуры его непосредственной передачи? Астарот мог как и бессовестно блефовать, так и говорить чистейшую правду. Но что-то подсказывало Ариадне, что сейчас он не обманывает…
— Нет, — наконец, глухо ответила девушка, не отводя взгляд. И произнесла твёрдо: — Я не желаю передавать долг своим родителям и оплачу его сама.
— Отлично, — холодно процедил Астарот. — Ты сама это сказала.
Не без труда поднявшись, он рывком сдёрнул с сушителя махровое полотенце и раздражённо бросил Ариадне.
— Я остановил потоп на уровне коридора. Мне жаль Ваших книг в библиотеке. Они не повинны в невыносимом характере своей владелицы.
Мужчина направился к выходу, шатаясь от усталости. Оглянулся через плечо с порога.
— И в следующий раз я был бы признателен получить свой пиджак обратно.
Следующий раз наступил нескоро. Астарот не появлялся целых три недели.
С той ночи он никогда более не заговаривал с Адой о её смерти. Если же тему поднимала она, молчал, уходя от ответа, избегая его. С тех пор вообще многое изменилось меж ними.