тут Громов скривился и потянулся к стакану с водой
"Хронический холецистит", — подумала Вера.
Минералка, периодические ноюще-тупые приступы, выражающиеся в признаках страдания на лице, вкупе с превалирующим дурным расположением духа — вероятность диагноза почти 100%-ная. Вера присмотрелась к початой упаковке на столе. Кажется, это был "Хофитол".
"Ну точно холецистит", — утвердилась она в своём предположении.
- К сожалению, мой секретарь едва справляется даже со своими основными обязанностями, что уж там говорить о приеме лекарств по часам - и думать нечего...
— Просто так удачно совпало, что я врач по образованию, — охотно пояснила Вера. — Родители меня даже специально Верой назвали, в честь Веры Николаевны.
На этом имени-отчестве Вяземская сделала акцент, явно намекая на известную и высокочтимую Советским государством революционерку Фигнер (и уж конечно, будь у Веры отдельный кабинет, как у Аркадия Александровича, то портрет тёзки непременно красовался бы на одном из почётных мест в точно такой же чёрной рамочке).
— Хотели, чтобы я тоже врачом стала, как она, — продолжала Вера. — А я ничего против не имела, врач — хорошая профессия. И вот, даже пригодилась на службе.
Девушка добродушно улыбнулась.
— А секретаря Вашего можно научить основным азам, не беда, это несложно.
С этими словами Вера весьма ощутимо наступила Агапову на ногу под столом, делая явный намёк, что сейчас — хороший момент, чтобы с его стороны щедро предоставить товарищу Громову свою незаменимую помощницу на пару деньков "в аренду". И желательно в личное пользование (как бы цинично и капиталистически это ни звучало). Так сказать, в рамках солидарности трудящихся в одной структуре.
Сама же Оса поднялась и, подхватив стакан Гудвина, направилась к выходу с явным намерением его помыть после использования. А заодно — предоставить Борису Николаевичу возможность обговорить этот вопрос инкогнито, не стесняя его своим присутствием.
Оставалось надеяться, что Гудвин понял намёк.