Боль прижатых к полу изломанных крыльев. Дурно пахнущее дыхание культиста, ударившее в ноздри Ультира. Бессмысленное лицо червя, нависшее так близко, что стала различима каждая пора, сочащаяся едким потом, каждая щетинка плохо выбритой бороды. Гнойнички на нечистой нездоровой коже. Жесткие волосы, торчащие из безобразной бородавки на носу. И снова боль утраты, глухо отдающаяся в душе.
Ястреба передернуло от отвращения, от запаха жирных пальцев, что тянулись к его горлу. Ни один Эльдар не мог бы вынести такого омерзительно-близкого присутствия этой недоразвитой безмозглой твари. Глуп тот, кто считает Ястреба, лишившегося крыльев и прижатого к полу, лёгкой сладкой добычей.
Тонкие сильные пальцы Ультира сомкнулись на горле "червя", раздавливая его трахею, дробя хрупкие хрящи человеческой гортани, с хрустом ломая шейные позвонки. Резкий рывок - и монх-кей, уже наполовину парализованный, подвывая, летит в сторону. А за ним тянется тонкая струйка вязкой слюны.
Трижды рявкает дробовик Омрэана, вколачивая в стену безжизненно распластанное тело.
Еще один монх-кей посмел покуситься на Тойлл. Безумец с гранатой несся на изящную грациозную высокородную Эльдар, не ведая, какая неистовая сила таится в этом обманчиво-хрупком ловком теле. Не имея даже смутного представления, до какого расчетливого автоматизма отработано каждое движение Аспекта Баньши.
Неловкий неуклюжий червь, он даже не успел осознать, что вонзилось ему в глазницы, лишая зрения. Он даже не успел ощутить боли, лишь влагу брызнувшей на щеки слизи, смешанной с кровавыми слезами и ядовитым дурманом его собственной лимфы.
Он так и не понял, как его рука, сжимающая готовую взорваться смерть, вывернулась и ткнулась в собственные зубы. Что такое твердое металлическое воткнулось ему в распяленный в не успевшем прозвучать безмолвном крике рот, раскрошив челюсти и раскровянив дёсны, втолкнулось до самой гортани, как распорка - жёсткий, округлый ребристый предмет. Который ни вытолкнуть, ни выплюнуть, ни выдернуть.
Чётко рассчитанный бросок швырнул его тело куда-то в темноту, наполненную страхом и болью. И звук захлопнувшейся за ним двери прозвучал, как как стук упавшей крышки гроба.