Панфутий открыл было рот, но бабуля его перебила.
— Э... так не пойдет, господа волшебники. Ребёнок, не мешок капусты, тьфу, морковки, чтобы его туда-сюда перебрасывать. А случится с ней что.
— Иди-ка сюда, Дора, ты наверно проголодалась?
Перед девочкой появились остатки их давешней трапезы.
— Ешь, ешь, — заботливо приговаривала бабуля. — А где эта Кривошеея улица, не в столице, часом? А то мы в столицу путь держим и тебя подвезем. Ногами-то оно вернее, чем магией. Вот он и отвезет, — строго указала она на Панфутия, — раз натворил дел.
Тут бабуле некстати пришло в голову, что ослик двоих не свезет, а она со своей коленкой пешком тоже долго не проковыляет. Вот был бы у них конь! А что, раз уж дана такая сила, почему бы и не испытать? Значит, надо описывать, как можно точнее? Но ничего в голову не шло.
— А ну-ка, Панфутий, давай не про морковку, а про коня, если не хочешь нас двоих таскать, — велела бабуля. Ослик только вздохнул и запел вторую песню (не слишком, впрочем, отличающуяся от первой).
Ты несешься, словно ветер,
Бьёшь копытами в пыли,
Кажется, копыта эти
Не касаются земли.
В свете солнца пламенеет
Твоя огненная грива,
И седло, и даже упряжь
На тебе сидят красиво.
Добрый норов, ноги быстры,
Легкость, прыткость и сноровка,
Конь достойный, отзовись-ка,
Не хочу таскать Морковку.