Тиа вроде бы и смотрела прямо на, с позволения сказать, работодателя, и в тоже время не видела. Прыгнувший на язык вопрос - на чем играть-то? - девушка сама вовремя поймала. Что-то подсказывало, что в стиле данного типа будет совет пойти в лес, вырыть шахту, добыть металлу, сделать струны, тем временем вырастить дерево, спилить, сделать инструмент и приступать к исполнению. Про дорогущие инструменты, где струны были из кишок животных, даже и вспоминать не хотелось. Да, а управиться, само собой, в три дня и три ночи. Нет, неорокерше случалось проводить ремонт инструментов, она их неплохо чувствовала, но сделать самой...? Да тут даже дудочку вырезать не чем, да и не из чего - не живое же дерево кромсать.
Девушку распирали два противоположных желания - врожденное стремление не подчиняться требовало послать всех лесом с такими вот шуточками. А какая-то смутная, недавно проснувшаяся часть души требовала немедленно браться за дело, пробовать, экспериментировать, вновь испытать то волшебное состояние, которое доступно лишь в любви, музыке или полете. Ну, и в магии, как оказалось. Хотя Тиа была дитем своей рациональной планеты, и умела пользоваться логикой как инструментом, естествоиспытательский зуд, требующий разобрать каждое новое явление на составляющие, классифицировать и навесить ярлыки, не был ей изначально свойственен. Разум еще переваривал возможность волшебства, и временами слабо вякал, предлагая рациональные объяснения, но увлеченность, способность полностью отдаваться любимым занятиям, которые всю жизнь толкали Тиа на странные дороги, уверенно взяли бразды правления в свои руки.
И вообще, музыку надо сперва написать, а в процессе можно и нужно услышать, какие инструменты нужны, чтобы она зазвучала для всех, снаружи. Так что не будем ставить телегу вперед лошадей. Тиа прислушалась.
Она знала, наука твердит, что творчество является функцией разума, но, как и многие, способные творить, испытывала мощное подсознательное подозрение, что все мелодии уже были когда-то написаны и звучат в неком загадочном пространстве, дожидаясь, пока появится кто-то, способный их расслышать и принести в мир. Возможно, это пространство было снаружи, возможно, внутри. Тиа владела нотной грамотой, умела мыслить музыкальными категориями, подбирать, складывать. Но намного чаще мелодия выстраивалась сама, а мозг лишь конспектировал, переводя образы в значки на бумаге.
Небольшое высокое круглое окошко в кухне было крест-накрест прочерчено полосами древесины, и сквозь него проникали, ложась наискось лучи солнца. Как улыбка сквозь слезы, дождь уже забылся, только на траве блестели капли. Вдох, и легкие наполнились странно свежим для помещения воздухом. Гроза прошла, как и накатила, мимолетно, и лес посвежел. Выдох, ветер пробегает по верхним ветвям, и один за другим великаны начинают мягко качаться, будто дышит гигантский зверь. Где-то внизу возникают и вновь поглощаются тенью солнечные пятна, из-под листьев на дне проглядывают ягоды. Тиа, как большинство горожан, знала лес скорей по Галакнету и ТV, не считая псевдонаучной концепции генетической памяти, но прямо сейчас в скорее образы архетипа, которые всплывали в сознании, начали вмешиваться новые сюжеты, они вплетались в мелодию, как ручьи в поток, становясь более живыми, менее идеалистичными. Как будто огромный организм леса вокруг расслышал нарождающуюся музыку и от всей шири своей души поделился. Олень медленно проходит по колышущейся траве. Кошка, припав к земле, притаилась в засаде, маленькое тело хищно напряжено, момент, еще момент, прыжок – и оглушительный грохот крохотного мышиного сердца обрывается под когтями. Пестрая птица плавно опускается на гнездо, стремительно выкатывает одно из лежащих яиц, и оставляет свое, скоро вылупившийся птенец вытолкнет всех остальных. Мелодия стала более протяжной, в такт ночной перекличке волков. Звери расступаются. Птицы взлетают повыше, когда покачивая головой и роняя пятна пены, проходит бешеная лиса. Мерцают маленькие глаза из-под зарослей земляники, едва слышный топоток, легкое покачивание листьев, маленькие тайны у самой земли…
Мелодия росла, перекликалась, в нее вплетались все новые ручьи, Тиа уже почти не слышала, что напевает, ее накрыло с головой. Она чувствовала свое дыхание, как медленное колыхание крон, ритм сердца перепутался с тысячами других, приливы и отливы заставляли то чувствовать себя полностью обновленной, то бросали к порогу небытия. Девушка практически полностью потеряла контроль над потоком музыки, ее несло, грозя поглотить искру сознания, помнящую себя как Тиа Чейн. Сопротивляться не было ни сил, ни особо желания, только махонькая искра сознания пыталась бить тревогу…