Не в новинку конструктору были странные кисельники - чего стоили одни только энесерцы со своей кубической, окованой на углах планетой, о которой как-то поведал его друг! А этот белковец был всего лишь частью большого целого, покрывавшего всю поверхность. И, ишь какой строгий, были бы ноги, затопал бы ими, наверное, да только взглядом горящим ограничивается, да выражением строгим. Но не таков Трурль, чтобы просто так поддаваться, да уступать.
- Опеку, говорите? - отвечает робот, подбоченившись, сверкая лампами и жужжа шестернями - забегали электроны по проводникам, поползли дырки по транзисторам, защелкали реле и полезли из памяти законы, инструкции и постановления, сплетаясь в прочную сеть, превращавшие его из робота с индивидуальным разумом в кусок огромной машины, сплетающей воедино белковых трясунов, сталеглазых, силикоидов, газовиков и прочая.
Но сила той машины, что могла встать за роботом, как он посчитал, пока и не требовалась, и Трурль, грациозно, насколько ему позволяли сочленения и артикуляторы немолодые, поклонился и начал держать ответ, держась просто и незатейливо:
- Вы, почтенный, говорите про опеку, то есть знаете о том, что имеете дело с мыслящим существом, а между тем послали его обычной посылкой. Ведь для предотвращения потерь, да ради сохранности разумных, их не посылают почтой с обычными товарами и открытками. Что за опекун выходит, что неспособен усмотреть нужды в таких вещах, как внимание к разуму опекаемого? Неудивительно, что первым же желанием, что ваш опекаемый выразил стало желание улететь с этой планетки куда подальше, куда глаза глядят, иль отростки показывают. Может, попробуем спросить у доставляемого, что ему потребно?