Грусть Муссея отразилась на лице Ши тревогой и порывом боли, когда он задал вопрос о вине, и лишь потом той задумчивостью, что делала глаза Адерин глубокими фиолетовыми омутами, глядящими сквозь туманы.
- Я живу с этой виной. - глухо ответила Ши на поставленный вопрос, - Знаешь, бывает так, что нет выбора, который был бы очевидно правильным. При котором все остались бы живы и счастливы. При котором не случилось бы никакой беды.
Плечи Бомайн поникли, но взгляда она не опустила. Боль Отшельника откликалась в ней, напоминая о сотнях туманных тропинок, которые она уже выбрала, зная чем пожертвует, и тех, что ей еще предстояло выбрать. В отличии от него, она зачастую знала куда они приведу, и, порой, хорошей тропы просто не было. Все меньше и меньше оставалось хороших троп.
- Когда-то я могла нарушить клятву. И это сохранило бы жизнь простолюдинам моего дома, и уберегло бы знать от тысячелетнего заключения. Любой из Бомайн мог. Но нет, мы сдержали клятву, и все наши вассалы были казнены, а мы... Нас обрекли на вечность в казематах. Но если бы хоть кто-то из нас нарушил клятву, мы знали, цену. Поверь, она была страшней. И, знаешь, сейчас я смотрю на наступающую зиму и возвращающихся фоморов, и понимаю, мы-то слово сдержали, но это их не остановило. Зима все равно уже стучится в дверь. И я не знаю, сможем ли мы ее победить. Я, пророчица, впервые не знаю. Или боюсь знать?
Бомайн тяжело вздохнула и покачала головой. Она понимала Муссея, или думала, что понимала.
- Все, что мне остается - это жить с этим. Выйти в последний бой, чтобы защитить в том числе и тех, кто заточил знать моего дома и казнил простолюдинов. Повести их в этот последний бой, и... И шансов на победу действительно не много.
- Мой дом видит судьбу, Муссей, - грустная улыбка тронула уголки губ Адерин, - видит, что могло бы быть, и что будет если перерисовать узор Дана. Не я, не сейчас, но мы даже иногда позволяем себе его править. И бывает так, что сколько не исправляй, сколько не вмешивайся, всего не исправить. Все равно случится что-то ужасное. Можно помешать врагам вырезать селение, убить мужчин и сжечь вместе с домами стариков, детей и женщин. Но тогда спящее под землей чудовище не пробудится до срока, и придет позже, в своей полной силе, и уже никто не сможет его остановить. Можно смотреть как умирает твоя родня, и плакать, и ждать пока запах крови приманит дракона, которого тебе суждено убить. Так сделал Джалендрель, основатель моего дома.
Адерин вздохнула и, заглянув в глаза Отшельнику, спросила:
- Ты хочешь услышать, что случилось бы, вызови ты на дуэль Чжу Лан? Хочешь знать, что ты мог сделать и не сделал, чтобы остановить войну? Правда в том, что ты никак не мог ее остановить. Не одна Чжу Лан ее начала. Она к ней присоединилась. И ты не отвечаешь за ее решения, за ее мысли, за ее эмоции. Ни за чьи. Каждый отвечает только за свои. В то время и в том месте где был, ты сделал все, что сделать тогда мог. Сделал в лучшем своем разумении. Нет никакого "если бы". Узор прошлого прочен, и свою роль ты в нем сыграл настолько хорошо, насколько мог сыграть тогда. Она приняла свои решения, ты - свои. Лучшие из тех, что были тебе доступны. Все приняли свои решения исходя из того, что знали, могли и чувствовали. Даже Император. Узор прошлого соткан. Узор настоящего зыбок, мы творим его сейчас. Узора будущего - десятки тысяч вариантов и мы выбираем их творя узоры настоящего. И, поверь, знать наперед что несет каждый из выборов, скорее проклятье, чем благословение. Потому мой выбор - жить с этим. Помнить узор прошлого, и ткать настоящее, думая о будущем. В этом мое искупление. Я не могу навязать тебе то же. Но могу предложить.
Ши перевела дыхание. наблюдая за реакцией Сиен, и продолжила, уже мягче.
- Вашу войну нельзя было остановить. Изменить. Не Чжу Лан, так кто-то другой атаковал бы клан моего нареченного. Кто знает, как обернулось бы тогда. Выжил ли бы он сам? Вернулся ли бы Мо? Встретились ли бы мы с ним? Спас ли бы он тогда мою жизнь, свободу и честь? То, что было, уже случилось. Оно сотворило то, что есть. Все, что мы можем - это не бояться и творить будущее, иначе его сотворят за нас и без нас. Акира уже сказал то, что он сказал, а я передала тебе его слова. Акира не из тех, кто стал бы лгать о таком. Он хочет примирения.