Эпилог.
Никогда раньше не сталкивавшаяся с приходом зимы, Бала и представить себе не могла, как долго может тянуться это холодное, вымораживающее тебя изнутри отчаянье, порой ей казалось, что вся ее прошлая жизнь сгорела на костре вместе с телом Жизин, и теперь вокруг будет только снег, снег, холод и необходимость пробиваться куда-то через метель и сугробы. Куда, зачем? Но тем ценнее в контрасте с этой сложной тяжелой жизнью, посреди высасывающей из тебя силы холодной пустоты, был каждый источник тепла, что встречался на пути, позволяя отогреться еще немного, чтобы завтра не скатиться в ледяное безумие полной отчужденности.
Тепло идущее из под седла верного феникса, заслоняющего ее собой на этот раз не от излишне большого взрыва, а от холодной метели, которая огненному созданию была куда менее приятна. И все же он предпочитал сам терпеть заставляющий трескаться его кожу ветер, чем оставлять на ветру хозяйку. Тепло объятий Касурил, согревающее ее по ночам. Полукровка куда легче переносила холод, чем чистокровные взрывоальвы, не стеснялась отпаивать перемерзшую Балу грогом и ревниво щипала ее стоит той начать грустить по ушедней в небытие няньке. И тепло робких, напуганных, недоверчивых улыбок беженцев, которым и в голову никогда бы не пришло, что ленивая взрывоопасная принцесса из далекого замка с вершины горы, вдруг станет так выкладываться, для того, чтобы спасти их отмороженные уши.
Зима еще не закончилась, но все же уже нехотя разжимала свою стальную хватку. В Вулканоген, потихоньку, словно рискнувшие вернуться посмотреть, чем все закончилось беженцы в другие провинции, проникало еще одно никогда не бывавшее здесь время года. В Вулканогене начиналась Весна, и первые оттепели показали, что смешавшись с талыми водами просохшая, полная пепельной пыли и минеральных солей почва оказалась весьма плодородна.
Немалая часть «недополка» минотавров присланных Неостановимым вместе с грузом гуманитарной морковки, и со своими не мерзнущими на морозе шкурами и привычкой к тяжелой работе оказавшимися очень полезными в деле спасения засыпанных снегом, на волне всеобщего обожания уже задумывались не переселиться ли им в эти земли насовсем, да и оставшейся морковки вполне хватало на новые посадки. Всего через несколько поколений что пройдут под правлением Милосердной, население Вулканогена – остроухих, темнокожих и огнеустойчивых обладателей рогов, копыт и гибких хвостов с кисточкой в разных их пропорциях, с дроу будет способен перепутать разве что слепой.
Говорят, что то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Но далеко не сразу, и уж точно не навсегда. И все же, пройдя через эту закалку суровой зимой, изнеженная и избалованная взрывоальвийка обрела нечто более ценное, чем доставленные ей в конце месяца доспехи за авторством Златокова. Уверенность в себе и своей способности противостоять трудностям, сложностями и скучностям взрослой жизни, в которую ей пришлось вступить обоими ногами.
В сравнении с болью от собственной бесполезности и беспомощности, рядом с изматывающее мучительными ежедневными экспедициями в колющуюся холодным снегом тьму, в поисках умирающих где то без печки беженцев, после кошмаров, преследующих ее каждую ночь, пока Касурил не растормошит кричащую во сне подругу, в сравнении со всем этим – предстоящее «позорное» возвращение в Академию, для завершения обучения, казалось уже совсем и не страшным.
Есть время взрывать камни, и есть время исправлять свои ошибки. Время есть.