Балафрининэ сидела на полу стискивая холодную ладонь няньки двумя руками и направив невидящий взгляд куда-то сквозь ее лицо. Не плакать как-то не получалось, хотя печали, вроде той что заглянула в её беспечное существование еще со смертью папы, Взрывомогучая не ощущала. Как и чего-либо еще. В развернувшуюся внутри пустоту провалились все ощущения и мысли, прихватив с собой способность видеть и слышать. Вокруг нее мелькали гвардейцы, кричали, ругались. Кто-то пытался потушить ценные пеленки спасенного из костра и скорее всего практически не пострадавшего ребенка. Кто-то не то от избытка чувств, не то перестраховываясь вогнал в глазницу уже мертвой болотной широкий полуторник. Бала сидела в звенящей тишине и пустоте образовавшейся после того как из её жизни вырвали взрывальву в каком-то смысле бывшую ей возможно даже ближе родной матери. Потухла даже яростно бьющаяся о стенки черепа, сыплющая искрами мысль бросить все и лететь к Розе, задушенная навалившейся апатией и чувством вины. Она даже сама писала об этом. «Ошибки последствия которых будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь».
Принцессе казалось что прошла целая вечность прежде чем кто-то начал сильно трясти ее за плечи, возвращая в, совсем чуточку холодную в сравнении с чуть не утопившим ее океаном ледяной тоски, реальность. Ноздрей достиг запах палёных волос и какой-то намазанной на них дряни что придавала им фиолетовый оттенок. Молча отодвинув Касурил рукой, Балафрининэ наклонилась к Жизин в последний раз обнимая её и почему-то абсолютно беззвучно прошептав «Прощай». После чего выпрямилась, поднимаясь на ноги и вытирая слезы шарфобразным куском ткани, после чего замотала им лицо. Натянув сверху до сих пор висевшую на плечевом ремне традиционной накидки клана маску.