Зашипела, зашкворчала от досады Жолань, когда увидала, что на бумаге вышло, но быстро утихомирилась: того и гляди, услышит кто, встревожится — да вот тот же господин Рохо, например, — придётся ещё показывать печальные результаты своих трудов. А если вдруг начнут утешать и говорить, что ну... хмм... не всё так плохо, вот тут, например, в углу чёрточка получилась почти ровная?.. Вообще стыда не оберёшься.
Даже не выбросить лист — обязательно кто-нибудь сзади из чистого любопытства поднимет.
Смяла Цзинь Жолань неудавшийся свиток в небольшой комок позора, да и сунула в рукав — будет позже незаметно выброшен в костёр, а может, сгодится на какое-нибудь неблагородное дело.
Поёрзала Жолань на широком плече, поджала губы упрямо и разложила перед собой свежий лист. Будет, значит, пробовать, пока не получится. Да и куда уж лучше в каллиграфии упражняться, чем по сторонам унылый пейзаж созерцать, от которого сердце обливается кровью.
А когда все вдруг остановились, оторвалась она от своего занятия — и обнаружила, что вокруг уже всё другое. А прямо перед ними...
Странное чувство посетило Цзинь Жолань — будто бы смотришь на что-то знакомое и незнакомое одновременно. Или, скорее, как будто бы сон вспоминаешь. Но очень давнишний. И даже, может быть, не свой, а чей-то ещё.
А что же это пляшет вокруг?..