...Нет, не ослышалась Цзинь Жолань. И убеждать себя, что господин Цзоу проявляет к ней учтивость, а видит в ней только друга и помощника в путешествии, — тоже больше не выйдет у неё.
«Моих родителей давно нет в живых», — хотела сказать Жолань, но только губу прикусила.
«Вы — самый удивительный, самый лучший человек во всей Поднебесной», — едва не произнесла она, но задрожала, как будто от испуга.
«Это было бы такое счастье — принадлежать вам, быть совсем вашей, пусть даже недолго, пусть даже завтра за нами придёт беда, которую мы уже не одолеем...» — Но говорила Жолань это всё одними глазами, потому что слова застряли у неё во рту и никак не желали появляться на свет.
Бывало ли хоть что-нибудь с ней похожее раньше? Десять лет назад? Двадцать? В совсем ранней юности? Нет, никогда не глядели на неё так, чтобы ноги слабели и отказывались держать. Никогда прежде не спрашивали её, разделяет ли она чьи-нибудь чувства. Ведь саму её ещё в детстве посватали за...
Будто снова обрушилась с неба на землю Цзинь Жолань, да только теперь не подняться ей.
— Господин Цзоу... у меня уже был муж, — едва справляясь с голосом, произнесла она. — И сын.
Опустила Цзинь Жолань глаза в землю, чувствуя, как всю радость из неё кто-то разом вынул. И само её сердце, и все остальные внутренности. И осталась она стоять пустая-пустая, ожидая, что вот-вот развернётся и уйдёт прочь нечаянно обманутый ею добрый господин Цзоу.