Показались первые постройки города. Нет, пока еще не Фрэшуотера, а того, довоенного Бейкера, который остался лишь на старых картах и потасканных временем дорожных указателях. Невысокие, одноэтажные, больше похожие на некие времянки, чем на основательную застройку, они, тем не менее, довольно неплохо пережили послевоенные годы. "Нет ничего более постоянного, чем временное", не так ли?
Строения были высеяны вдоль главной улицы (бульвара Бейкер, если кто-то заинтересовался прочитать) не густо, на расстоянии в полсотни, а то и добрую сотню ярдов друг от друга. Местным не было нужды строиться убористо - не было тут ни дефицита земли, ни внешних врагов, ни опасного зверья. Даже пешком тут ходили редко - вся жизнь вдоль хайвея протекала на колёсах и, подобные древним кочевникам, люди здесь не гнушались запрыгнуть в седло, чтобы преодолеть сотню шагов. Покуда их верные кони не заглохли от бескормицы конечно.
Так и тянулись вдоль прямого, как струна, бульвара маленькие бизнесы. Заправка (с обязательным ярлыком "бензина нет"), закусочная, мотель. И по новой.
Впереди замаячил элемент пейзажа, выбивающийся из общего плоско-одноэтажного визуального ряда. Нечто вроде обелиска, или, если угодно, стелы, высотой ярдов в сорок, да футов пятнадцать-двадцать в сечении. Надо полагать, очередной памятник довоенной мощи, бессмысленный и беспощадный.
Тут же появились и первые признаки обжитых земель.
Во-первых, лачуги. Если где-то в пустоши появляется Возможность, там непременно появляется поселение. А где появляется поселение, там появляются и лачуги. Построенные из всякой рухляди, зияющие щелями и прорехами, эти постройки становятся жильём для тех, кто тянется за призраком Возможности, но слишком слаб, неумел или глуп, чтобы оседлать её самому. В надежде урвать хоть клочок намечающегося изобилия, они сползаются к маяку Возможности, чтобы в итоге батрачить за гроши на своих более предприимчивых конкурентов. В отличие от довоенных строений, лачуги жались друг к другу, словно каждая пыталась спрятаться за спины соседей. Наверняка поселенцы могли занять пустые дома в стороне от "бульвара", но предпочли держаться ближе к вооруженному центру. Что же, и времена теперь совсем не те, что до бомбопада...
Во-вторых, пруд. Блики катящегося к закату солнца делали его поверхность ртутно-серебристой, и вид этот, наряду с созерцанием гонящего стадо браминов на водопой пастушка, пробуждал в душе какие-то щемящие ноты тоски, сохранившейся, вероятно, в привычных к пустошам людях на уровне инстинкта. Прудик был небольшим, может, с баскетбольную площадку, но по всей видимости, обильно подпитывался неким источником. Во всяком случае, даже на изрядном удалении от него трава имела не привычный желтовато-серый окрас, а почти зелёный, и такая особенность недвусмысленно указывала на то, что увлажнить почву силы ключа тоже хватает. И это несмотря на опущенные с разных сторон в прудик отводные трубы, тянущиеся как к трассе, так и к зеленеющим в некотором отдалении тут и там довольно-таки обширным огородам. По всему судя, сосали воду из прудика весьма активно, однако он, похоже, был подобен соединённому с мировым океаном рогу, который предложили осушить Тору в Утгарде, и не убывал.
Ну и в-третьих, самопальная арка, нависшая над дорогой, сваренная из светофоров и стоек дорожных указателей, на которой красовался довольно-таки художественно исполненный транспарант "Добро пожаловать в Фрешуотер!", тоже была неплохим доводом в пользу того, что караван, наконец, достиг своей сегодняшней точки назначения.
От основания арки отлепился оборванный, но, впрочем, не кажущийся истощенным пацанёнок лет двенадцати, и шлёпая стоптанными кроссовками по горячему асфальту, подорвался к голове каравана. Безошибочно выбрав нужного человека, он обратился к Рику:
- Мистер Ньюман? Вас там, этово самово... Ждут. В "Караван-Сарае" ждут! Показать?
Сам встречающий, правда, на Ньюмана не смотрел, а таращил глаза на внушительную фигуру супермутанта. Впрочем, показывать дорогу нужды не было никакой. Караван и так, как нетрудно догадаться, собирался остановиться в этом самом "Караван-Сарае". К тому же, по старой доброй традиции маленьких городков, все важные заведения и службы здесь вытянулись вдоль мейн-стрит, так что заблудиться было непросто.
Кто-то бросил пацану крышку, и он отвял, хотя следовать за караванщиками и глазеть на Талера не перестал.
В городской черте было относительно чисто, довольно людно, и неожиданно шумно. Слева и справа на старинных зданиях попадались новодельные вывески вроде "Пагода Пэня. Ши-карные татуировки, целебные настои, иглоукалывание" или "Ген ер иальный Магазин". Наконец, появилась возможность разглядеть как следует и замеченный издали "обелиск". На каждой плоскости трёхгранной колонны имелось стилизованное изображение ртутного столбика, вытянувшееся от подножия до верхушки. В "колбе" наличествовала надпись довольно мрачного содержания: "Бейкер, Калифорния - врата в Долину Смерти". Над ней до самого верха с равными промежутками была закреплена дюжина электронных табло. Рядом имелся и поясняющий знак, заботливо подновлённый руками местных: "Самый высокий термометр в мире!". Почему-то в старой Америке каждой дыре позарез хотелось иметь что-то "крупнейшее", "величайшее", "глубочайшее" или "самое". Пусть даже это будет свалка или дурдом. Теперь Его Высочество Термометр торчал посреди города нелепым фаллическим монументом людскому тщеславию. Он, разумеется, не работал.
"Караван-Сарай" как оказалось, логично занял площадь довоенного мотеля, и даже, судя по усиленно ведущейся стройке, изрядно перерос её. Отряд Ньюмана здесь встретили как родных. Смуглые и чернявые сотрудники, при взгляде на которых сразу приходила в голову мысль о родственных узах, заверили Рика, что комнаты для них уже готовы, а самого мистера Ньюмана и его помощников с нетерпением ждут в "офисе", роль которого выполняло отдельно стоящее здание, входившее в мотельный комплекс. Куда их, с нарочитой почтительностью, и препроводили.
***
- Ай, мистер Ньюман, дорогой! - всплеснул руками Худосочный Селим, расплываясь в сочащейся мёдом златозубой улыбке, - Толькро небеса знают, как я рад, что вы нашли возможным уделить нам толику вашего драгоценного времени. Вай, кого хочешь спроси - говорят мистер Ньюман тот человек, что вам нужен!
Помимо самого Селима Мансура и Рика с компанией, в помещении находились ещё четыре человека, но говорил в основном Селим - не то на правах хозяина заведения, не то он считался некоего рода старшиной над собравшимися. Эти люди, самые влиятельные в городке, и были его самопровозглашенным правительством. Трудно было сходу сказать, как к этому относились прочие обитатели Фрешуотера, однако, едва ли у них был какой-то выбор.
"Председатель" Селим был невысоким и вовсе не худосочным, а таки очень даже тучным, фунтов под двести пятьдесят, чернобородым мужчиной. На глаз ему можно было дать около сорока. Держался он очень расковано, много говорил и жестикулировал, подзаплывшие жирком тёмные глазки так и бегали. Он встретил гостей на пороге, поздоровался с каждым за руку, даже мутантов палец энергично потряс двумя руками. Предложил присаживаться и выпить, представился сам ("Э-э-э-э, зачем "мистер Мансур"? Зовите Худосочный Селим, все так зовут, да? Шутят над толстяком..."), представил и прочих членов ареопага. На удивление, его суетливая манера не раздражала, а даже располагала к себе - харизматичный это был господин.
Вторым представителем правящей верхушки была мисс Дэрин О'Мейли, хозяйка заведения "Пушки и Шлюшки", довольно оригинально совмещавшего функции борделя и оружейного магазина под слоганом "Всё, что нужно настоящему мужчине". Это была барышня лет тридцати, огненно-рыжая, белокожая, отчаянно конопатая и чрезвычайно привлекательной наружности. Впечатление несколько портила хищная ухмылка, кривившая коралловые губы, и хрипловатый голос, очень не шедший к миловидному личику.
Господа Скеллони, Вито и Тони, владели игорным домом "Брискола", и имели в правлении города один мандат на двоих. Похожие как две капли воды молчаливые мужчины, вероятно, находились где-то в середине третьего десятка прожитых лет. Темноволосые, аккуратно причёсанные, одетые в прекрасно сохранившиеся деловые костюмы довоенного пошива, отлично сидевшие на их сухопарых фигурах, братья производили впечатление людей сугубо деловых.
Последней из городских голов была коренастая седоватая тётка за сорок, в пропылённой рабочей одежде, с таким угрюмым выражением на угловатом, грубо вылепленном бульдожьем лице, что казалось, она вот-вот кого-нибудь укусит. Женщина представилась Эдитой Джексон, она представляла в совете интересы фермерских семей.
- Ай-ай, драгоценный мистер Ньюман, вы бы только знали, как нашему сладкому оазису нужен шериф! - продолжал Селим, - Просто вот, как нужен! Живём хорошо, а порядка мало, вах-вах-вах... У себя-то мы, хвала небесам, кое как управляемся, а что на улицах творится? Избить могут, ограбить могут, убить могут. Сколько народу туда-сюда ходит, вай дод! Ой, уболтал. Давайте к делу, уважаемые?
Рыжая Дэрин, закинув сапожищи на столешницу, воскликнула:
- Давно пора, папаша!
Эдита Джексон пробурчала что-то недовольно-утвердительное. Братья Скеллони лишь кивнули, синхронно, словно курки двуствольного обреза при выстреле дуплетом.
И Селим перешел к делу.