На самом деле веснушчатую бледнолицую проститутку с 42-й улицы звали иначе, но Рэнди когда-то обозвал ее Тильдой, заметив невероятное хотя, впрочем, и несколько обидное, сходство с несуразными долговязыми куклами, выставленными в витрине одного из многочисленных магазинчиков рукоделия, слева от любимого бара. Странное, почти гротескное соседство…
Однако при всей непривлекательности, у Тильды были особые плюсы, которые позволяли ей принимать клиентов на одной из самых старинных улиц Нью-Йорка, да еще и угощать их неплохого качества алкоголем, чтобы, так сказать, как-то сгладить произведенное своей внешностью удручающее впечатление. Впрочем, алкоголь и возможность потрахаться в историческом центре Нью-Йорка и было теми двумя жирными плюсами. Такой вот замкнутый круг.
Помимо известной улицы, жила Тильда также и в старинном нью-йоркском особняке. Настолько старинном, что однажды его осторожно поделили на комнаты, назначили управляющего и больше не трогали. Ни дом, ни управляющего. Последний похоже видел еще первую мировую, то есть, как минимум прежнего владельца всего этого трехэтажного богатства с высокими потолками, лепниной под потолком и скрипучими полами.
Тильда никогда не рассказывала, как обосновалась здесь, да, честно сказать, ее и не спрашивали. Как говорится, «услышишь голосок её и тянет, разве что, повеситься…».
Однако, рыжеволосая шлюшка была: а) сговорчивой; b) креативной; c) довольно легкомысленной, чтобы не обижаться на всевозможные шутки в свой адрес; и главное d) она чертовски вовремя выуживала на свет божий бутылочку с заветным пойлом. За это ее невозможно было не любить.
Пьяно обозревая далекий потолок, бордовые занавеси на окнах, обнаженное костлявое белое тело Тильды, её сонно вздымающуюся грудь нулевого размера, её наручником прикованное в порыве страсти левое запястье, Рэнди на какой-то миг даже сентиментально подумал, что счастье…да-да…счастье…
Мысль не успела оформиться. Устало растворившись, она оставила своего владельца блуждать по просторам подсознания и испуганно вздрогнула, убегая вовсе, когда почти рядом с ухом Рэнди раздался одновременно и крик и стук. Надо сказать, что это самое ужасающее сочетание для спящего. Проваливающийся от испуга желудок, разом взмокшие ладони, что-то липкое на лице – не иначе как тильдин возмутительно-прекрасный скотч… и желание вскочить и бежать, спасаясь пока неизвестно от кого.
Одновременно открывая глаза и отрывая голову от подушки, Рэнди понял, что сидит.
Он сразу осознал, что комната та же - по жуткой лепнине и дверной ручке, что дергалась сейчас из стороны в сторону, будто кто-то пытался крепкую дубовую (не тильдину фанерку, да…) дверь распахнуть.
Прочее было ему незнакомо. Стеллажи с книгами, секретер, тяжелые темно-коричневые портьеры, никакого намека на кровать, широкий массивный стол, заваленный бумагами и заляпанный кровью, расплывающиеся буквы на письме, которое он вероятно сочинял, прежде чем уснуть; «Дорогой мистер Уинфри. С прискорбием сообщаю вам о смерти….», и руки, совершенно незнакомые руки – ухоженные, до запястий укрытые тканью шикарной сорочки и столь же великолепного шелкового халата, увенчанные перстнями, стоимость одного из которых могла бы обеспечить Рэнди безбедное существование в течении ближайшего месяца. На правом рукаве вид портила начавшие темнеть пятна крови.
- Мистер Уиллоби*, сэр, - голос из-за двери совершенно точно принадлежал молодому человеку. – Откройте, сэр. Ваша жена!
«Ваша жена» как удар по яйцам с двух сторон. Рэнди с отвращением почувствовал, что в этот раз защемило как-то особенно неприятно. Будто предчувствие чего-то неизбежного. Он вдруг вспомнил тепло сонного тела, разметавшиеся по подушке темные длинные волосы и улыбку, едва тронувшую губы, когда он поцеловал, привычным касанием, шею справа, над ключицей.
Чёрт, какая ключица?! Какие волосы?! Помощь пришла неожиданно. Граненая бутыль с очаровательного цвета содержимым и стакан с остатками этой же жидкости с готовностью и весьма призывно подмигнули с одинокого столика перед мини-баром. Он заметил их только что. Вот так новость!
Стук однако не прекратился.
* Уиллоби. Фамилия была знакома. Точно знакома. Особняк Уиллоби – так Тильда когда-то назвала трещавший всеми стенами дом. Как это осталось в его залитом скотчем мозгу, оставалось только догадываться.
ссылка