Утро было каким-то непонятным. С одной стороны – вот он, новый день и новые возможности, шанс остановить загадочного убийцу и проявить себя с лучшей стороны. С другой – еще один день в обществе церемонных северян, невероятно далеких от любви к хорошей заварушке, в цветастом и благоухающем городе кичливых Богомолов. Небось еще и официальных визитов предстоит немерено. Вдобавок, Кацуюки пытался понять, насколько сильное оскорбление он нанесет самым высокодуховным обитателям Мизуно, явившись на похороны их адмирала с тэтсубо, и размышления эти настроение юному воителю явно не улучшали.
Героически пожелав всем собравшимся самураям доброго утра и благословления Фортун, Кацуюки прицепился к накрывавшему стол слуге.
- А что, любезный, говорят, жил в вашем городе некий прославленный адмирал, Ватанабе… - запустил пробный шар Краб.
- Ватанабе Ару-Мон-сама, молодой господин? – ожидаемо пришел на помощь смекалистый хеймин. – Его еще называли Ватанабе Слоновья Погибель.
- Ого – хмыкнул воодушевившийся Кацуюки. В самом деле, глупо было бы, если бы тут обитала целая плеяда флотоводцев-Ватанабе. – Это за что же такой звучный титул?
- А вы не знаете, молодой господин? Слыханное дело! – как и ожидал хитрый Краб, слуга был совсем не прочь поговорить – Ватанабе-сама был великим воителем. Однажды он вел свой флот прямо в бушующее море, бесстрашно охраняя наши благословенные острова. И тут от впередсмотрящего крик: корабли! И ой много их было. Слыханное дело! Это чернокожие демоны из дальних земель шли поработить наш народ, разрушить наши храмы и надругаться над культурой нашей великой Империи, да стоит она вечно.
На этом месте рассказа Кацуюки скептически вскинул бровь, но прерывать словоохотливого слугу не спешил. Насколько было известно молодому буси, единственные реально существующие демоны если где и обитали, то в землях теней и в море особенно не лезли. Но если крестьянину хотелось придать той стычке большее значение несколько демонизировав противника, то почему бы и нет?
- А корабли у них, молодой господин – продолжал между тем свой рассказ прислужник – корабли у них были, не как наши, а каждый с городскую улицу размером. И когда бесстрашный Ватанабе Ару-Мон-сама взбежал на борт первого из них с мечом в руке, он увидел, что не просто так чернокожие демоны построили такие большие корабли! Говорят, что, когда демонская женщина ложится одновременно с лягушкой и осьминогом морским, а потом две полные луны пляшет нечестивые колдовские танцы, у нее рождается настоящее чудовище. Размерами оно будет с «Луну Баль-О», ходит на четырех лапах и покрыто серой чешуей. Зубы у него – как яри острые, особенно два, снизу вверх торчащие, уши – как знамена, что у дворцов богатых дайме выставляют, а на морде растет гибкое щупальце, из которого чудовище это огонь извергает. И сзади такое же, только поменьше.
Кацуюки как-то странно дернул глазом. Несмотря на юный возраст, он успел уже послужить на Стене и насмотрелся всякого, но образ чешуйчатого знаменноухого монстра, плюющегося огнем во все стороны, кажется, покорил Кайу с одного упоминания.
- Слыханное дело! – продолжал между тем слуга, невероятно довольный тем, что его слушают и не перебивают. – Так вот, на том корабле таких чудищ было пять. Но Ватанабе Ару-Мон-сама был великим воителем, ками сопутствовали ему и кажется сам Фортуна Грома простер над ним свою руку! Как гром налетел он на них и разил мечом без устали! И когда чернокожие демоны увидели, что Ватанабе Ару-Мон-сама сокрушил их нечестивых отродий, то поняли, что он – настоящий самурай и разбежались в великом страхе. А Ватанабе Ару-Мон-сама вернулся в Мизуно с великой славой. Хороший был человек, искренний. Жалко, что умер. Непросто теперь будет Ватанабе Джу-Дзи заменить отца.
Кайу, все еще пораженный описанием щупальцемордого чудовища с трудом изобразил на лице подобающую случаю печаль, и хеймин, окрыленный тем, что его до сих пор не прервали, продолжил свой рассказ. Он говорил о кротком характере Ару-Мона-самы, всегда находившего добрые и разумные слова для забывших о добронравии в погоне за истиной. О преданности Ватанабе своему делу и флоту, о страстном желании видеть сына подле себя в делах войны и заботах мира, о тонкой дипломатичности покойного адмирала, сумевшего добиться если не мира, то примирения со старыми недругами его семейства и скрепившего оное браком его дочери, прелестной Ватанабе Фе-Ли и некоего Ходжи Амаро, человека богатого, но, волею Фортун, не проявившего себя пока в каком-нибудь крупном военном начинании. О частых, и оттого еще более печалящих разногласиях между Ватанабе Джу-Дзи и Ходжи Амаро и о том, как славно было бы, если бы над прахом Ватанабе Ару-Мона два столь выдающихся человека отбросили, наконец, старые споры и достойно завершили бы тот мирный процесс, над которым столь старательно трудился покойный адмирал. Наконец, о любви последнего к птицам.
Семейные разборки интересовали Кацуюки куда меньше славных побед, пусть произошедших и не в тени стены, а в каком-то там море, так что молодой Краб кинул простолюдину пару зени и с надеждой покосился на прочих своих спутников. Может у них найдутся свои вопросы к словоохотливому хеймину?