- С мэром, досточтимый сэр, - ответил, опасливо косясь на останки скелета, один из жителей, - вот какая история вышла. С полгода назад, сталбыть, слушок пошёл у нас, что мэр, он того-этого, - мужик замялся, подбирая слово, - крыпцынэр, во. Жену, значится, Вильгельма, фермера тутошного, взял и того, открыпцыонил. Мы, натурально, пошли разбираться, только этсамое, к тому времени старик Вильгельм уже в петле болтался, типа зерно со стеклом мешал, в эль, простите великодушно, пысил... Ну мы, натурально, очень обиделись на бедняга Вильгельма. И ей-ей, не заметили, мамой клянусь, что уж больно у него много рёбер сломанных, да синяков было, для повешенного-то. На том и оставили дело, м-да. - он элегантно зажал пальцем ноздрю и сморкнулся в пыль. - Воот, а недели через две, сидим мы это в таверне, а там раз и жена мэра заходит, хватает со стойки бутылку гномьей настойки и из горла её высаживает. Оказалось мэр, падлюка, признался ей, что крупция имела место быть, а Вильгельма он потом сам ногами запинал, да на виселицу и вздернул. Да ещё и в эль он лично пысил. Ну после этого мы конкретно взяли дрыны, пришли к нему и рассказали, чьи в лесу шишки. Похоронили потом конечно, как без этого. А он, выходит, мстить повадился. Если бы не вы, заступнички, пятью жертвами не обошлось бы, ведь каждый вечер, почитай, гулял, ирод. Ээх... - мужик опять сморкнулся и убрел куда-то в сторону приют кого сада.