Приближение такой огромной твари, как эта змея, не могло остаться незамеченным. Но все произошло слишком быстро - порождение непонятных сил оказалось рядом, едва он только вырвал лезвие алебарды из тела Хитотия.
И следом пришла боль. Клыки, размером с клинок его любимой глефы, не то что кусали - они практически пробивали его тело насквозь, заливая внутренности обжигающей болью. Все горело и мерзло одновременно, мышцы дрожали от перенапряжения. Но...
Глашатай не первый год играл в эти игры. Если бы за каждый раз, когда его практически-убили, ему давали серебрушку, он бы уже купил себе дворец в Калимпорте и выгнал оттуда пинками под зад ихнего султана.
Поэтому лишь расширенные до предела зрачки показали, насколько ему было больно. Он ждал. Ждал, пока ядовитая жижа из вонючей пасти разъедала его кожу. Ждал, когда клыки выходили из тела, оставляя гниющие рваные дыры с ошметками одежды вперемешку с внутренностями. Ждал удобного момента.
И как только громадная пасть начала отходить после укуса, руки Харра со всей силой, дарованной зельем, выбросили на полную длину алебарду, метя взмахом лезвия под корень ядовитого языка.
- Пошипи теперь, с-с-сучка - усмехнулся мрачно бард.
Боль от удара, шок от наглости смертного человечка, летящие в тварь стрелы - или все сразу вместе, дало ему мгновение на то, чтобы скрыться за статуей, не допустив еще одного змеиного броска. И как только тяжелый монумент оказался между ним и громадной змеей, Харр припустил во весь дух. Все еще невидимый, но теперь оставляющий четкий след из крови на мраморном полу храма.
- ВОССТАНЬ! - гаркнул он туше, закованной в латы, не сбавляя ходу.
Нашел время!